Кондитер Ивана Грозного - Павел Смолин
Подумав с минутку – что очень даже быстро для него! – келарь кивнул:
- И о предсказании ему интересно послушать будет. Не разбирать, но прибраться нужно. И забор разобрать, прятать теперича нечего. А вы, братцы, - обратился к младшим поварам. – Ступайте за тестом, да напеките к обеду сколь успеете.
Хорошо. А еще лучше то, что для меня задания у батюшки келаря не нашлось. Есть время сходить до кузнеца, еще одной настолько же «беззащитной» ночи я не переживу. Придется раскошелиться.
Глава 13
- Долгая работа, кропотливая, - торговался со мной немного подкопченный из-за вечной близости к горну, дородный начальник монастырской кузни по имени Федор. – Да тут одного железа как на три меча потребно!
- На мечи-то железо получше потребно, а мне и самое никудышное сгодится, - парировал я. – И видел я, как ладно да споро в твоей кузне работают, палку-то железную с цепью поди и самый неловкий подмастерье сковать сможет.
Гоготнув, кузнец почухал бороду (с опалинками) и снисходительно заявил:
- Уж не знаю, как у вас на Оттоманщине принято, но у нас здесь никто новое, незнакомое дело подмастерью не доверит: пусть и не самого доброго, а все ж железа много уйдет. Псу под хвост уйдет, ежели подмастерье оплошает. Нет уж, «громоотвод» твой я сам скую. В общем, - рубанул рукой воздух. – Торговаться с тобою у меня времени нет, Гелий. Либо сговариваемся как я решу, либо ищи другую кузню.
- В посаде есть, - вспомнил я.
- В посаде есть, да без моего слова там за чужую работу не возьмутся, - ухмыльнулся кузнец. – Это тебе до города ехать нужно. Поедешь?
Монополист хренов! Так мне в эти времена еще никто руки не выкручивал, с позиции «я называю цену, а ты соглашаешься».
- Наручи? – предложил я. – Добротные, Оттоманской работы.
Не хочу наличность тратить. Да, снова сильно переплачиваю, но фобия не оставляет выбора.
- Т-ю-ю, - пренебрежительно протянул кузнец. – Там железа-то в этих наручах… - показал щелочку между большим и указательным пальцем. – А работы здесь не меньше, чем на кольчугу. Слыхал, у тебя такая имеется.
- Завтра приедет епископ и посмотрит на облагороженную мною кухню да печку новую. Посмотрит, порадуется и сильно похвалит нас с батюшкой келарем. Потом он ворюгу поймает да уедет, а благодарность Его Высокопреподобия ко мне останется.
- Ну так дождись да поговори с Его Высокопреподобием, авось сам меня попросит, - пожал плечами кузнец.
Тучки очень нехорошие на горизонте маячат, а с утра их не было – рассосались – значит новые. Обойдется ли без дождя и грома? Может и впрямь подождать? Ну не помру же я в самом деле!
«Молнии что тандыр, что голова греческая», - шепнула фобия.
- Наручи и тегиляй, - поднял я ставки.
- С дырками поди да порезами, - разумно предположил кузнец.
- Немного есть, но прямо немного, - ответил я. - Парочка стрел там, сабельный разрез тут – ерунда, наши портные быстро управятся. Так и быть, за починку им сам уплачу, тебе притащу уже целый.
- Два целых, да наручи не забудь, - скорбно вздохнув с видом «только из большой любви к ближнему так «дешево» взял», торганулся кузнец.
- Один тегиляй, наручи и портки навроде таких, - указал на свои.
- Портки добрые, - признал кузнец. – Но мне их торговать некогда, самому – без надобности, а тегиляи с наручами всегда сгодятся.
Кровопийца, блин!
Я собрался поторговаться еще – процесс-то идет, пусть и очень медленно – но тут пришел очень тихий, очень далекий, но все-таки раскат грома.
- Два тегиляя и наручи, - смирился я. – Но это ежели к ночи управитесь.
- Работы много, - поморщился кузнец. – Горн с наковаленкой надолго занимать придется, ежели прям «до ночи». Добавить бы надо.
Прокуратура добавит! А следом – несуществующий Антимонопольный комитет! Нет уж, такая наглость для меня страшнее грозы, и плевать, что как только она начнется я сразу же начну страшно жалеть о том, что не согласился.
- Жил без громоотвода, проживу и далее, - пожал я плечами, отвернулся и пошел в сторону столовой.
Обед скоро.
- Да ты чего, Гелий, обиделся? – раздался сзади тщетно пытающийся казаться сожалеющим голос кузнеца. – Я ж пошутил, куда больше двух чиненых тегиляев да наручей за такую работу просить?
Ну не скотина ли?
- Один чиненый тегиляй и наручи. Это до ночи, - повернувшись, уточнил я. – Вишь, гроза идет? – указал на горизонт. – Одну молнию за ночь словить успеем, и я попрошу батюшку келаря сказать епископу о том, чьим умелым рукам монастырь обязан за такое полезное изделие.
- Один чиненый тегиляй, наручи, а епископу о том, кто сие ковал, ни слова, - попросил кузнец.
Осознав, что он лично вручил мне в руки потенциальное орудие шантажа, скривился, а я спросил:
- Чего так?
- По рукам давай ударим сперва, - протянул кузнец лапищу. – Пообещай.
- Обещаю не говорить епископу о том, что громоотвод сковал ты, - пообещал я только за себя. – Но за батюшку келаря обещать не могу – он же сразу догадается. Годится?
- Годится, - признал кузнец, и мы пожали руки. – Здесь я кто, Гелий? – сдержав слово, начал он объяснять.
- Кузнец главный, - пожал я плечами.
- Во-о-от! – важно поднял он палец. – А там, в Москве, я кем буду?
- Кузнецом обыкновенным, - покивал я.
Тоже провинциал с боязнью рыб покрупнее. Кто осудит? Точно не я.
- Во-о-от, - снова протянул он. – Похвала уважаемого человека, Гелий, порой не в пользу идет, а во вред большой.
- Запомню, - пообещал я. – Всё, пойду оплату готовить, - решил дать кузнецу уже поработать.
- Ступай, к ночи все успею. Цени, Гелий, обедом ради тебя жертвую.
- Ценю, - соврал я.
Знаем мы эти «жертвы» - в кузню жратву чуть ли не каждый день таскают, чтобы ценные кадры от работы на бесполезную ходьбу туда-сюда не отвлекались.
Прихватив «боевого послушника», с которым я сюда и пришел (режим ЧП же, благо для нестандартных перемещений специальный отрядец есть),
