Бог смерти на полную ставку - Ирина Кизимова

Вы превратили его в ботаника. (смех)

Заткнись, Стивенсон. Я хочу фотку с Афродитой!

Мы сидели в одной из комнат для стаффа вместе с Реем и Алексисом, когда к нам зашла светящаяся от счастья Лия, гордо продемонстрировав экран рабочего планшета.

— После прямого эфира КрипиДжона и видео других приглашённых блогеров их подписчики положили наш сайт и взорвали соцсети репостами. — вернулась с новостями Лия. — Билеты на всё остававшееся свободное время были распроданы и нам постоянно поступает масса звонков и сообщений с просьбой продлить выставку, хотя ещё даже не было официального открытия. Многие хотят приехать из заграницы, чтобы взглянуть на неё лично.

— Вы совершили невероятное, Михаил. — прошептал Алексис, наблюдая за реакцией людей на финальный выставочный зал в одном из многочисленных роликов, попавшихся ему в рекомендациях. — Как вам удалось так правдоподобно воссоздать локации?

— У меня хорошее воображение. — на голубом глазу соврал я. — Официальное открытие назначено на завтра. Ты выслала билеты Адонису и профессору Мусидису, Лия?

— А как же! — довольно улыбнулась та. — Правда, второго ждать до завтра не придётся.

Она продемонстрировала мне экран телефона, где один из блогеров снимал вышеупомянутого в прямом эфире прямо у входа на нашу выставку. Алексис сжал кулаки, унимая предательскую дрожь. По всей видимости, один взгляд на Аполлона вызывал у него желание сжаться в комок и спрятаться куда-то в угол.

— Хорошо, я сам к нему выйду.

— Там куча репортёров, ты уверен? — спросил Рей, в последнее время самурая как подменили, он стал спокойным и больше не пытался вступать со мной в конфликты, лишь изредка переругиваясь с Леоном. — Может, нам с Лией пойти с тобой?

— Справлюсь. — решительно отозвался я, поправляя тёмные очки, и двинулся к выходу.

Сияние Аполлона в этот раз было напускное, оно не слепило так, как раньше, будто лампочка начинала потихоньку перегорать. Приметив меня, он тут же завершил интервью с одним из журналистов, и подошёл.

— Михаил-Михаил! Не успели открыться, а уже наделали столько шума!

— Пытаетесь меня подколоть?

— Похоже, моей ошибкой было не выставлять никаких правил и дать вам полную свободу действий? Вы свою рекламу даже напротив моей выставки разместили, не считаете, что это перебор?

— Уже жалеете, что ввязались в спор?

— Простите, профессор! Неужели человек рядом с вами куратор выставки «Искусство в твоём сердце»⁈ — чуть не сбил его с ног подбежавший репортёр, а остальные ринулись за ним, оттесняя пребывающего, казалось, в шоке Аполлона, и окружая меня плотным кольцом.

— Пожалуйста, господин, дайте нам комментарии!

— Неужели вы сделали эту выставку только из-за спора?

— Прокомментируйте происходящее!

— Даже те, кто не интересовался искусством раньше, теперь хотят посмотреть вашу выставку.

— Работа с рвущимся Титаном стала самой обсуждаемой за последние годы!

— Пожалуйста, ответьте, господин!

— Кто вы и почему раньше не выступали на международной арене?

Я слушал поток вопросов и скромно улыбался, дожидался, пока буря стихнет, поглядывая на окружённую видимыми лишь мне тёмными тучами фигуру Аполлона. Ещё вчера его превозносили те же самые репортёры, снимая хвалебные передачи о таланте выбранных им скульпторов, а сегодня выбросили как никому не нужную вещь. Вероятно, Бог испытал такое унижение впервые. Такова суровая правда нынешней реальности.

— Меня зовут Михаил и я просто обычный человек. У меня нет никакого образования в области искусств. На эту выставку меня вдохновил наш небольшой конфликт с профессором Мусидисом. Мы говорили о том, может ли тот, кого нарекают «бездарностью» превзойти «гения», можно ли создать то, что заставит наши сердца вздрогнуть и сказать: «О, я тоже способен творить». Это привело меня к тому, что мы имеем. Так что мне стоит поблагодарить профессора. — я с улыбкой помахал мрачному Богу искусств.

— Вы считаете талант не обязательным элементом в создании шедевров?

— Я считаю, что каждый из нас талантлив по-своему, и нельзя вешать на людей ярлыки с надписью «гений» или «бездарность». Все мы склонны оценивать увиденное с точки зрения собственного опыта, однако порой нашим мнением могут манипулировать в своих целях.

— Вы имеете в виду, что, если авторитетный профессор выскажется об одном скульпторе плохо, а о другом хорошо в публичном пространстве, это повлияет на оценку критиков?

— Совершенно верно. Поэтому на нашей выставке мы предлагаем людям пережить некоторые события и решить для себя, что значит для них искусство и вдохновение. Наша цель — зарядить людей на творчество, кем бы они ни были, гениями, отмеченными самим Богом искусств, или простыми обывателями, до этого даже не интересовавшимися чем-то подобным.

— Ваши слова полны энтузиазма и веры в людей, это прекрасно!

— Восхитительно, Михаил! Вы можете задать новый тренд на искусство.

— Я буду рад, если у меня это получится. — скромно улыбнулся я. — А у вас, господа, кажется, подошло время пройти внутрь. Моя команда с удовольствием покажет вам выставку.

Репортёры ещё раз поблагодарили меня за данное интервью, а я передал их в заботливые руки нашего стаффа и направился к Аполлону. Сияния не было.

— Твоя выставка ещё даже не открылась, а ты уже, кажется, возомнил себя победителем.

— Вам кажется, профессор. Но если вы хотите сдаться досрочно, я приму ваше поражение.

— Ты смог впечатлить глупых блогеров, но что будет, когда придут настоящие критики. — Аполлон скрестил руки на груди, мрачно взирая на меня свысока. — Они понимают истинную ценность искусства.

— Я с радостью дам профессиональным критикам бесплатную проходку, мы не боимся негативных отзывов, ведь в том, что касается искусства, не должно быть правильного и ложного мнения. Кто-то назовёт то, что мы построили шедевром, кто-то хайповой пустышкой на один день, но самое главное, люди получат эмоции, за которыми пришли. Разве не это самое важное?

— Кто тебя отметил, Михаил? — холодно спросил он, глядя в мои глаза, казалось, он видит их цвет, несмотря на затемнённые стёкла очков.

— Не понимаю, о чём вы.

— Не сомневайся, я узнаю, кто ты на самом деле.

— О-о-о… И что же вы сделаете тогда? — усмехнулся я. — Попросите снять с меня метку или чего похуже?

— У меня не такие радикальные методы. Просто хочу знать врага в лицо.

— Мы не враги, профессор.

— А кто,