Психолога вызывали? - Елена Саттэр
Цыпа мой даже на бал не пришел, видимо, с нервным срывом слег. Не сляжешь тут, когда за тобой такая толпа ночью мчится. Мало ли, может, ритуально надругаться хотели. Поэтому держи себя в руках, Никафондора. Маленькими шажками к договорному камню.
Надо станцевать к выходу. А танцы-то я знаю? Порылась в памяти — а то. Я, когда жизнь заставит, и лезгинку, и танец маленьких лебедей за всех птенцов станцую.
Плечиком голым повела. К Гогошкину шаг сделала — мы готовы. А сама глазами пожираю. Мой рейтинг у него и так до 80 процентов поднялся. Теперь двадцаточку бы добить. Сейчас танцевать будем, и я его потихоньку к двери подталкивать буду. Только глаза слипаются. Держись, Никафондора.
Вышли мы в середину. Рядом пары выстроились. Получилось, мы прямо перед императрицей с принцессой оказались. Матерь так на меня мрачненько смотрит — сожрать хочет, готова прямо сейчас в драконицу превратиться, хотя я же читала, что девочек у драконов тысячу лет не рождалось. И Джарлетта не видать что-то. Пописать отлучился? Да и шут с ним. У меня после взгляда императрицы второе дыхание открылось, бодрости прибавилось, стремления к телесному контакту с женихом:
— Ах, Максимилиан, я так счастлива, что вы встретились мне сегодня.
Я для этой встречи минут десять вокруг тебя крутилась.
Мне кажется, мы созданы друг для друга, — взяла я быка за рога.
Бык, конечно, из него не очень, больше на теленочка похож. И вообще мужчина, это ваши слова должны быть, но мне нынче не до обид. Как говорится, не до жиру — быть бы живу. Я занервничала, вспомнив герцога.
Вроде танец сейчас должен закончиться, так тихонечко двигаю его к выходу.
— Максимилиан, может, вместе в библиотеке книжку почитаем? Про то, как лошадей к скачкам готовить.
Ну, он замялся как-то. А я ему шепчу:
— Там такие картинки интересные.
— Хорошо, — говорит— Никафондора.
Я девицам знаки делаю. Десять минут и врываемся.
Иду с ним, в спину так нежненько подталкиваю, будто обнимаю, а сама зубы заговариваю:
— Слышала я, что вы всякие интересные штучки коллекционируете.
Он так заинтересовано взглянул, даже упираться перестал. Я на рысь перешла. Десять минут-то пошли.
— Но про это, — говорю, — вам на ушко в библиотеке шепну.
Вот и заветная дверь. Он, правда, упираться чуток начал перед ней, пришлось с ним повозиться. Вот ёлки, был бы мой вес со мной, на руках бы внесла и на диванчик на себя возложила, а теперь мучайся. Он даже зажмурился, перед тем как шаг сделать, словно в пасть дракону собрался.
Лампы зажглись, а меня девчонки просветили, что можно скомандовать им и в полсвета включиться, чтоб интим создать. Я так хоп и атмосферу создаю полутемную.
И говорю проникновенно:
— Есть у меня для вас подарок в коллекцию особенный, единственный на свете. Эх, хотела жениху на свадьбу подарить, но вы похитили мое сердце, поэтому отдам только вам, — а сама ему пуговки на камзоле расстегиваю и к диванчику подпихиваю.
— Ой, может, не надо? — говорит.
А я ему:
— Надо, Максимилиан. — А про себя думаю: “Для меня-то точно. И обязательно сегодня”. Меня аж передернуло, когда взгляд верховной жены вспомнила.
— Такого ни у кого нет. Единственные в своем роде, феем заговоренные.
А пуговка одна заела, гадина, не расстегивается никак. Время, Ника, время!
— Что за подарок? — сдался он на милость победителю, а сам уже к поясу моему ручки протянул, крючочки искать начал. А я все с пуговицей одной справиться не могу.
— Трусы свадебные, принцевские, случайно в руки попали, на мужскую силу заточенные, а здесь, — показываю ему глазами туда, — морда дракона. Представляешь, Максимиллиан, ходишь ты и знаешь, что на тебе трусы такие под штанами.
Что ж за пуговица такая вредная! А он что-то перестал крючки расстегивать и как окаменел. Я глаза поднимаю, а он в ужасе за мою спину смотрит, туда, где стеллажи книжные, словно чудище заморское увидел. Привидения, что ли, здесь завелись?
— Помочь? — спрашивает сзади чей-то до скрежета в зубах знакомый голос.
Б****.Я обреченно руки опустила. Что такое не везет, и как с этим бороться!
Ну, конечно, Гогошкин камзольчик запахнул да бежать, пока соучастие в краже не припаяли. А я с такой тоской поворачиваюсь к Джарлетту и спрашиваю:
— Принц ты мой дорогой, ну какого хрена ты за стеллажиком не постоял тихонько, пока я над Гогошкиным надругиваюсь? Книжку бы почитал какую. Ты мне ж всех женихов уже распугал.
А он стоит, усмехается:
— Ничего, у тебя список длинный. Кандидатов много.
— Длинный не длинный, а трое уже отвалились благодаря тебе, мил человек. А я девушка одинокая, мне их самой надо искать, не то что тебе мама девиц подбирает. Надоел ты мне уже хуже горькой редьки! И ты, и герцог этот недоделанный, который жен своих угробил, и никому дела до этого нет. Вот что тебе здесь понадобилось? — понесло меня. — У тебя там помолвка сейчас будет. Что ты мне жизнь портишь?
Стою около него, голову подняла и ору, как оглашенная. Ну, правда! Вот достал уже!
А он мне:
— А кто в мою гардеробную залез? А шторы в ученической, кто спер?
— А потому что в старом платье жениха не поймаешь. Ты бы лучше в мое положение вошел.
— А с трусами — интересуется — свадебными тоже в положение войти?
— А это месть моя, что ты слухи распускаешь, что я за тобой бегаю.
— А ты не бегаешь?
— Слушай, какой раз тебе повторяю, да нафиг ты мне сдался! И ты, и гарем твой, и мамаша твоя! Я нормального мужа хочу, а не красавца–бабника, который в библиотеке не книги читает, а баб на диванчике охмуряет.
— А сама-то что? Сама сейчас не собиралась тем же самым заниматься? — навис он надо мной. — А вошел бы кто?
Тут мне поплохело.
Сейчас же сюда подружки со свидетелями ворвутся. Я давай оглядываться. За стеллажи прятать? А вдруг пройдут, проверят. На диван взгляд упал.
— Джарлетт, помогай, давай
