Ловкач - Ник Перумов
Перевёл дух, снова надел пиджак.
Лето, июнь, печка жарит, словно в кузне — а мне по-прежнему холодно. И я не отрываю взгляда от пламени. В огне всегда что-то таится.
Пламя вдруг потянуло за собой память.
…Я снова видел тот город. Стёртые в пыль стены, рухнувшие башни из белого камня. И два тела на дороге. Два тела, через которые я перешагнул без колебаний — или мне тогда так казалось. Башни из белого камня рушились, расколотые барельефы с рунами пылали, словно сухая солома. Я застыл на самом верху настоящего холма, на целой горе из обломков, и казалось — победа моя. Моя! Только моя.
Я вскинул руку.
— Да здравствует…
И тут в тумане возникли они.
Фигуры, окутанные плащами, словно сотканными из дыма. Призрачные голоса — ни мужские, ни женские, что зазвучали сразу и отовсюду, исполненные жгучей зависти:
— Это не ты взял город, Ловкач.
— Мы сделали всё. Ты лишь нанёс последний удар.
— Тебе просто повезло.
Я сжал кулаки.
Ложь. Без меня они бы и шага не сделали. А сейчас что же — бунт⁈
Да, это были воины Лигуора. Сражавшиеся за то же, что и я — за прогресс, за движение, против вечной недвижности золотого застоя, за которым только конечная гибель всего. Мои… союзники? Нет! Подручные! Подчинённые! Мои… мои солдаты!
— Приказы здесь отдаю я!
— В самом деле?
Тени медленно придвинулись.
— Я сильнее вас всех, — бросил я презрительно. — Не доходит это до вас, недоумки?
— Сильнее? Тогда почему тебе противостояло всего двое? Одна из которых — девчонка?
— Где остальные защитники? Кто снял их со стены, кто отвлёк, кто проломил щит?
— Ты пришёл на готовое.
— В самом деле? — усмехаюсь я. — Ну, попробуйте сами прийти на готовое. Я жду. Начинайте. Или сильны только обвинениями бросаться?
Они не выдержали. Туман дрогнул, расплылся, а из его глубины проступили их лица.
Жуткие, нечеловеческие подобия людских: кожа содрана, мускулы блестят, сухожилия натянуты, рты разорваны от уха до уха, полные игольчатых зубов. Глаза — как угли, горящие во тьме.
— Экие красавчики, — презрительно бросил я. — Пугалами на полях, пожалуй, работать сможете. Хотя, боюсь, вы и на это не способны.
Голоса ответили в унисон, как хор:
— Ты слишком усердно сражался.
— Ты впустил в себя их ярость.
— Ты стал подобен врагам.
— Кого волнуют ваши скрипы и бульканья?.. — я был готов.
Они хотят драки — они её получат.
Один из монстров шагнул вперёд. Его голос прорезал туман:
— Ты забыл, кто я? Мы начинали вместе… Я был рядом, когда ты впервые коснулся силы. Ты,.. — и он назвал имя. Моё имя. Имя, которое неведомым образом стёрлось из моей памяти.
Звук растворился, я не смог ни разобрать, ни запомнить. Имя скользнуло мимо, будто струя воды, которую тщишься удержать в кулаке.
— Долго я ещё буду ждать? — бросил я.
Мой противник раскинул руки, вокруг него задрожал, заколыхался туман. Я ощущал рождение, оформление астральных конструктов — уродливые изломанные силуэты — отпорные, атакующие, отвлекающие, дозорные… Я видел, как он поднимает их одного за другим, готовя боевые порядки.
Со мной собирались биться по всем правилам.
Я не стал ждать. Не тратил время на построения. Сжал силу в себе, в одно мгновение вытянув её узким, прямым, смертельно острым клинком, словно шпага. Чистая воля, сжатая до невозможной остроты.
Дуэль? Я ударил прежде, чем существо напротив меня закончило свои приготовления.
— Нечестно!..
Чепуха. Главное — это победа.
Лезвие астрального света пронзило его алый глаз. Чудовище завыло, отшатнулось, рухнуло на колени, заваливаясь в туман, погружаясь в него, словно в трясину.
— Получил? — усмехнулся я.
Монстр поднял голову. Из пробитой глазницы стекало жидкое пламя, словно сама ярость обратилась в раскалённую лаву. Он дышал тяжело, но поднялся, шатаясь.
— Мы… этого… не… простим, — прохрипел он.
— Не… простим… — подхватили другие.
И всё обрушилось. Тьма сомкнулась. Остался лишь треск сырых дров и красные пятна перед глазами. Я сидел у печи, и сердце моё билось так, будто я только что вышел из поединка.
Я замер, вцепившись пальцами в колени, лоб и глаза заливал пот. Казалось, ещё миг — и из каждого угла крошечной дворницкой шагнут они, туманные, с содранной кожей и пылающими глазами. Но в тишине лишь гудела печь да слышно было моё собственное дыхание.
Нет. Этого я не допущу.
Я не стану таким, как они. Кем бы они ни оказались. Даже родными моими братьями.
Я провёл ладонью по лицу, стирая липкий пот. Огонь в печи потрескивал, как будто насмехался надо мной. «Ты стал подобен врагам»… нет, это всё пепел прошлого. Я не монстр.
Я… Я — Ловкач, да!
…Обратно к Вяземской лавре я возвращался неспешно, кружным путём. В дворницкой нашлась чистая одежда, аккуратно развешенная — Ловкач-прежний оказался запаслив. Я выбрал лёгкое летнее пальто, светлую шляпу, щёгольские туфли, тяжёлую трость с набалдашником слоновой кости. В кармане — верные отмычки, так и оставшиеся от моего реципиента.
Наблюдающие потратили много сил, гоняясь за мной. Они не Малые Охотники, существуют в этой реальности куда дольше. Так что или их сменили новыми, или, быть может, вывели на улицы обычных шпиков.
День давно перевалил за половину, когда я с самым независимым видом выбрался из своего убежища. Осторожности ради прошёл проходными дворами почти к самому Варшавскому вокзалу, махнул извозчику.
Сменив третьего, я, наконец, сошёл на Сенной.
Павильоны огромного рынка, как обычно, полны народа. В толпе хватает всякого люда, и совсем бедного, и хорошо одетого, как я. Покружив ещё немного, убедившись, что полиции и Наблюдающих поблизости нет, я, подобно рыбе в ручье, скользнул в устье Горсткиной улицы, нырнул в проходную парадную (хотя
