Обожаемый и осуждаемый - Оксана Кас
Дальше за этим же столом продавали одежду, но она выглядела как-то совсем уж поношенной, Хару даже подходить не стал, но остановился возле коробки, через края которой были перекинуты галстуки и шейные платки. Хару перебирал их, пока пальцами не ощутил более дорогую ткань, там рисунок был словно набивным. И оттенок красивый — сгущенный почти до черноты цвет морской волны. Дедушке в коллекцию как сувенир из Парижа.
Несмотря на то, что сегодня Хару ехал смотреть на парижские достопримечательности, а не за сувенирами, он взял с собой сумку — вельветовую, на длинном ремне. В детстве Антона с такими ходили подростки-неформалы, украшая их огромным количеством значков. Сумка оказалась весьма кстати — там уместились термос с кофе, книга для поездки в метро (ему ехать минут двадцать до Эйфелевой Башни, можно и почитать), всякие мелочи вроде влажных салфеток и солнцезащитного крема. Кошелек, телефон и фотоаппарат он предпочитал держать «ближе к телу», опасаясь карманников.
Хару просмотрел еще несколько витрин с украшениями, купил интересное кольцо, которое вряд ли будет носить, но которое может пригодиться в клипе — огромная стрекоза, размах крыльев сантиметров этак пять. Еще увидел кольцо-печатку, вырезанное из натурального камня, но очень маленького размера. У Хару достаточно тонкие пальцы, ему это колечко идеально село на мизинец. Продавец сказал, что ему неизвестен камень, из которого сделано кольцо. Хару рассеянно подумал, что это очень похоже на нефрит — холодный, несмотря на теплую погоду, тяжелый, да еще поверхность кажется словно бархатистой, хотя на ощупь гладкая. Но желтоватый цвет немного смущал, ведь обычно нефрит белый или зеленый.
Продавцов на улице было немного, но Хару уже понял, что вокруг площади тоже есть небольшое количество винтажных магазинов — можно зайти еще и туда. Но сначала он свернул к рейлу с одеждой — там его внимание привлекла мужская рубашка с необычным цветочным рисунком. Он пощупал ткань — шелк. Причем очень хороший шелк. Рубашка выглядела как гавайская, но рисунок — точно японский. Он повертел рубашку в руках, размышляя — брать или не стоит. Шелк натуральный, дорогой, но… цветочный рисунок слишком яркий, вряд ли Хару будет такую носить.
— Это гавайская рубашка в оригинальном исполнении, — внезапно по-английски сказал, обращаясь к Хару, какой-то мужчина, — Первые гавайские рубашки шили из японских кимоно. Поэтому на ней такой качественный шелк, но странный рисунок — словно не гавайский.
Хару удивленно посмотрел на заговорившего с ним мужчину. Скорее всего — француз. Есть что-то неуловимое в манере одеваться у местных, плюс легкое грассирование даже в английском — оно почти незаметно, но тонкий слух Хару его улавливает.
— Простите, — слегка улыбнулся тот, видя недоумение Хару, — Я просто обратил на вас внимание, потому что вы увели у меня галстук — у меня не было налички и, пока я ее снимал, вы его уже купили. И стали мне интересны. Позвольте представиться — Жильбер Дерош. Простите, если выгляжу навязчивым, но я сразу понял, что вы — иностранец. Приехали из Южной Кореи?
Хару немного растерялся — он не ожидал подобного отношения в Европе, ему казалось, что тут никто не будет с ним знакомиться вот так просто, на блошином рынке. Но угрозы он не чувствовал, поэтому ответил:
— Меня зовут Нам Хару… Нам — это фамилия. Да, я из Южной Кореи, приятно познакомиться.
Рукопожатие у его собеседника было крепким, а пальцы — немного шершавыми, словно он занимается ручным трудом. Это было странно, потому что выглядел он, скорее, как очень обеспеченный человек — серые брюки, белая футболка, серый кардиган тонкой вязки, на шее шарф неброской расцветки с каким-то геометрическим рисунком. Обручальное кольцо на безымянном пальце и еще одно, массивное и с резьбой, на другой руке.
— Как вам Париж? — уточнил француз.
— Пока не понял, — честно ответил Хару, — Я шел к метро, чтобы попасть в центр, но увидел рынок…и, честно говоря, пошел на запах клубники.
Дерош тихо рассмеялся:
— О, первая клубника. Сезон начался недавно, она сейчас наиболее ароматная и сладкая. Это французский сорт, мы его очень любим, он созревает в конце марта-начале апреля. Вам понравилось?
Хару кивнул:
— Очень. Я с удовольствием поел. Вы хотели купить эту рубашку?
— А вы? Так внимательно ее рассматривали…
— Мне понравился шелк, но я вряд ли ее надену, — признался Хару.
— У меня такая же ситуация, — улыбнулся француз. — Вы так настороженно на меня смотрите… Понимаю, это очень подозрительно, когда к вам подходят знакомиться на улице. Я вас, в некотором роде, знаю — работаю в сфере моды, а корейские айдолы сейчас часто всплывают в обсуждении возможных рекламных моделей. Просто я… очень удивился, когда заметил вас на этом блошином рынке, покупающим единственный нормальный галстук.
Хару усмехнулся: объяснение звучало достаточно логично, чтобы немного расслабиться.
— Спасибо, — сказал он. — Мне действительно стало спокойнее.
— Тогда позвольте мне наглость кое-что вам предложить — я бы с огромным удовольствием с вами поболтал. Вы хорошо говорите по-английски, а меня в последнее время стало интересовать… так сказать — корейское направление в моде и искусстве. Я вам покажу город, вы мне поможете лучше понять культуру вашей страны. Идет? Обещаю, с безопасного туристического маршрута не уведу — вы наверняка и сами знаете, где находится станция метро и какая ветка вам нужна, чтобы добраться до Лувра.
Хару согласился. Он немного нервничал, но при этом была какая-то странная уверенность, что все будет хорошо. Вместе они обошли еще и местные магазинчики, но там не было ничего интересного (о чем француз предупредил заранее). Вместе же они поехали смотреть на Нотр-Дам: Дерош уговорил Хару отложить визит к Эйфелевой башне. Потом они прогулялись по набережной Сены, где и пообедали в крошечном ресторанчике с очередью у входа. Хару попробовал луковый суп, который оказался просто невероятным на вкус. Оказалось, что даже в Париже не так уж много мест, где готовят настоящий луковый суп — в оригинальном рецепте лук нужно очень долго томить, на что готовы далеко не во всех ресторанах.
Француз много рассказывал о Париже, но еще чаще задавал вопросы.
