Хозяйка не своей жизни. Развод, проклятье и двойняшки - Дарья Мухина

Я застыла. Ребенок? Это слово ударило, как молния. Я не могла поверить. Ребенок? У меня? Я вспомнила старую лекарку, ее слова, которые разбили мне сердце годы назад: «Твое тело слишком слабо. Ты не сможешь выносить дитя». Тогда я поверила ей. В моей прошлой жизни врачи говорили то же самое, и я смирилась, хоть это и было больно. Лайонел знал. Мы говорили об этом однажды, и его молчаливая скорбь только усилила мою тоску. Мы оба приняли, что детей у нас не будет. И вдруг — это?

— Ребенок? — переспросила я, голос дрожал. — Но… как? Это невозможно.

Прежде чем Лайонел ответил, дверь скрипнула, и вошел лекарь — пожилой мужчина с седой бородой, в мантии с рунами. Он посмотрел на меня с усталой улыбкой и подошел к кровати, держа свиток.

— Леди Хардшроун, вы очнулись, — сказал он. — Это хороший знак.

Я уставилась на него, все еще не веря.

— Лекарь, Лайонел сказал… про ребенка. Это правда? — спросила я.

Он кивнул, его взгляд стал серьезнее.

— Да, миледи. Вы на четвертом месяце. Плод маленький, слабый — ваше тело не из сильных. Честно говоря, это чудо, что он еще с вами, особенно после засады. Если бы не магия лорда Лайонела, мы могли бы потерять и дитя, и вас.

Я слушала, затаив дыхание. Четвертый месяц? Я вспомнила утреннюю тошноту, слабость, которые списывала на усталость. Как я могла не заметить? Мое тело, которое я считала неспособным к этому, совершило чудо. Я посмотрела на Лайонела. Он сидел на краю кровати, его рука все еще сжимала мою.

— Ты спас нас, — прошептала я.

Он покачал головой, его глаза блестели.

— Я не мог тебя потерять, Катрин. Ни тебя, ни… его.

— Его? — я слабо улыбнулась. — Ты уже решил, что это мальчик?

Лайонел усмехнулся, но улыбка вышла натянутой.

— Не знаю. Просто… надеюсь.

Лекарь кашлянул, привлекая наше внимание.

— Миледи, вам нужен покой. Никаких нагрузок, никаких стрессов. Вашему телу трудно, и плоду нужна поддержка. Магия лорда Лайонела будет помогать, но вы должны беречь себя.

— Я поняла, — кивнула я, хотя в голове был хаос. Ребенок. Чудо. Шанс, которого я никогда не ждала.

— А где дети? — вдруг спросила я, вспомнив их заплаканные лица в засаде. — Адриана, Даниэль, Ники?

— В соседних покоях, — ответил Лайонел. — Спят. Они были с тобой, пока лекари не прогнали их отдыхать. Они в порядке, Катрин.

Я выдохнула, облегчение накрыло меня. Они живы. Мы все живы. Я посмотрела на Лайонела, его усталое лицо, и сжала его руку.

— Расскажи, как мы сюда попали, — попросила я.

Он потер виски, будто собираясь с мыслями.

— После того, как ты… потеряла сознание, мы с Кайонелом отбили атаку. Портал был недалеко. Мы перенесли тебя через него, прямо во дворец. Лекари ждали — кто-то успел предупредить. Они сразу начали тебя лечить.

— Кто напал на нас? — спросила я, чувствуя, как напряжение возвращается.

Лайонел нахмурился.

— Мы пока не знаем. Но я разберусь, клянусь.

Я кивнула, слишком уставшая, чтобы думать об этом. Мой взгляд упал на свою руку, лежащую на животе. Там была жизнь. Моя жизнь. Наша с Лайонелом. Я все еще не могла поверить, но надежда, теплая и хрупкая, уже зарождалась во мне.

— Мы справимся, — тихо сказала я, глядя на Лайонела. — Правда?

Он наклонился и поцеловал меня в лоб, его губы были теплыми.

— Справимся, Катрин. Вместе.

Лекарь кивнул, собирая свои записи.

— Я вернусь позже, миледи. Отдыхайте.

Когда он ушел, я осталась с Лайонелом. Мы молчали, но его рука в моей говорила больше любых слов. Я закрыла глаза, чувствуя, как усталость тянет меня обратно в сон. Но теперь, несмотря на боль и страх, во мне была новая сила. Ради этого чуда, ради нашей семьи, я должна была жить.

* * *

Утро во дворце началось с мягкого света, льющегося через бархатные шторы, и тихого голоса Лайонела. Я лежала на кровати, все еще слабая, но уже не такая потерянная, как вчера. Лайонел сидел рядом, его руки светились теплым золотым светом. Он осторожно касался моего живота, направляя магию, чтобы поддержать плод. Это стало нашей рутиной — каждое утро он тратил час, подпитывая хрупкую жизнь внутри меня. Его лицо было сосредоточенным, но я видела, как напряжены его плечи.

— Как ты? — спросил он, не отрывая глаз от своих рук.

— Лучше, — ответила я, пытаясь улыбнуться. — А ты? Выглядишь так, будто не спал.

Он хмыкнул, но промолчал. Я знала, что он переживает. Не только за меня и ребенка, но и за ту угрозу, что нависла над нами. Мы были во дворце, чтобы представить Даниэля и Адриану ко двору — шаг, который должен был утвердить их как наследников. Но Кирсан, сын короля и дядя наших детей, вернулся. Он был ядом. В прошлом он пытался похитить Даниэля и Адриану, чтобы использовать их магию в своих корыстных планах. Король сослал его за это, но теперь он был здесь, и мы подозревали, что именно он подослал маркизу, наложившую любовное заклятие на Лайонела в начале нашей истории. А засада на дороге? Я была почти уверена, что это его рук дело. Мы не могли позволить ему стать королем — он уничтожит королевство.

— Лайонел, — тихо позвала я, когда он закончил. — Поговори со мной.

Он вздохнул, убирая руки, и посмотрел на меня. Его глаза были усталыми, но горели решимостью.

— Это слишком опасно, Катрин, — сказал он. — Ты, ребенок, дети… Мы не должны здесь оставаться. Я хочу, чтобы вы вернулись домой. Все. Даже Даниэль.

Я нахмурилась, осторожно садясь, несмотря на боль.

— Нет, Лайонел. Мы не можем уехать. Даниэль и Адри — надежда королевства. Кирсан — злодей, ты сам знаешь. Он хотел украсть их магию, подослал маркизу, а теперь, скорее всего, устроил засаду. Если он станет королем, все пропало. Даниэль должен быть представлен ко двору. Он готов.

Лайонел стукнул кулаком по подлокотнику кресла, его голос стал резче.

— Готов? Он еще ребенок, Катрин! После засады? Ты думаешь, я позволю вам рисковать? Ты чуть не умерла! И этот… — он указал на мой живот, — этот ребенок висит на волоске. Я не справлюсь, если потеряю вас.

Я взяла его руку, крепко сжав.

— Лайонел, послушай, — сказала я твердо. — Даниэль не просто ребенок. Он силен, он доказал это в засаде. Он сможет себя защитить. А Адри… она давно умеет пользоваться магией. Ты не хотел ее учить, боялся за нее, но она училась сама, втихую, как тогда, в начале.