vse-knigi.com » Книги » Фантастика и фэнтези » Попаданцы » Внедроман. Полная версия - Алексей Небоходов

Внедроман. Полная версия - Алексей Небоходов

Читать книгу Внедроман. Полная версия - Алексей Небоходов, Жанр: Попаданцы / Периодические издания / Эротика / Юмористическая фантастика. Читайте книги онлайн, полностью, бесплатно, без регистрации на ТОП-сайте Vse-Knigi.com
Внедроман. Полная версия - Алексей Небоходов

Выставляйте рейтинг книги

Название: Внедроман. Полная версия
Дата добавления: 21 октябрь 2025
Количество просмотров: 37
Возрастные ограничения: Обратите внимание! Книга может включать контент, предназначенный только для лиц старше 18 лет.
Читать книгу
Перейти на страницу:
её движения были слегка замедленными, словно она намеренно растягивала момент, позволяя камере уловить каждую деталь. Атмосфера в павильоне сгущалась, пропитанная эротизмом и предвкушением: все понимали, что сцена вот-вот перейдёт на новый уровень, и это напряжение витало в воздухе, словно аромат свежесваренного борща на коммунальной кухне.

Их ноги под столом продолжали свой скрытый танец. Светлана, сохраняя серьёзное выражение, вновь коснулась туфелькой щиколотки Шурика, но теперь движение было смелее, почти дерзким. Михаил, оставаясь в роли, ответил лёгким толчком, изображая неловкость, но в его глазах промелькнула искра решимости. Камера, ведомая чуткой рукой оператора, скользила вдоль стола, запечатлевая этот обмен жестами, где каждый контакт казался случайным, но в кадре выглядел как забавная игра двух студентов, позабывших об учебниках.

Светлана, уловив настроение, добавила в образ Лиды кокетства: её нога под столом скользнула выше, едва касаясь колена Шурика, и задержалась, проверяя его реакцию. Михаил изобразил лёгкую панику – карандаш в его руке замер, взгляд метнулся к Лиде, но та, будто поглощённая формулами, слегка прикусила губу, скрывая улыбку. За кадром раздался сдержанный смешок – Жак-Женька, помощник режиссёра, прикрыл рот ладонью, чтобы не нарушить тишину. Площадка затаила дыхание: техники, осветители, гримёры замерли, наблюдая, как сцена балансирует на грани невинной комедии и чего-то более смелого.

Алексей, не отрываясь от монитора, тихо подсказал:

– Света, чуть больше провокации в движении, но сохраняй лицо – ты Лида, советская студентка. И, Шурик, добавь смелости, но не теряй растерянности!

Светлана уловила намёк, её нога двинулась увереннее, скользнув по внутренней стороне бедра Шурика, и это движение, скрытое от зрителя, отразилось в её глазах – они заблестели озорством. Михаил ответил взглядом, в котором смешались удивление и решимость. Их игра становилась смелее, но сохраняла комичность: Шурик ронял карандаш, поправлял очки, а Лида откидывалась на стул, позволяя платью задраться, открывая край чулка.

И вот Шурик, приободрившись, решился на следующий шаг. Когда Михаил, погружённый в роль, осторожно протянул руку под стол, его пальцы, дрожащие от притворной неловкости, скользнули по подолу голубого ситцевого платья Лиды.

Движение было медленным, почти театральным, но в нём чувствовалась дерзость, будто Шурик вдруг осознал, что может позволить себе больше. Светлана, почувствовав прикосновение, вздрогнула – её реакция была неподдельной, но она тут же втянулась в игру, её дыхание участилось, щёки порозовели, добавляя Лиде уязвимости. Камера поймала момент: её лёгкий вдох, движение плеч, будто она пыталась удержать себя в рамках роли.

Пальцы Шурика, всё ещё под столом, двинулись выше, скользя по тёплой коже её бедра, пока не наткнулись на край её белья – тонкие белые хлопковые трусики с простым кружевным кантом, типично советские, без вычурности, но с намёком на женственность. Костюмеры постарались: бельё выглядело так, будто его достали из шкафа студентки шестидесятых, но в кадре оно добавляло пикантности, подчёркивая контраст между строгой моралью и нарастающим желанием. Михаил, чувствуя текстуру ткани, на мгновение замер, будто Шурик не верил своей смелости, но затем, поддавшись импульсу, его пальцы скользнули под кружево, к тёплой, влажной коже.

Светлана держала образ мастерски: её лицо оставалось сосредоточенным, будто она решала задачу по физике, но губы сжались, чтобы скрыть улыбку и сдержать возбуждение. Её дыхание стало прерывистым, грудь слегка приподнималась под платьем, а пальцы, державшие карандаш, замерли над страницей. Камера по сигналу Алексея приблизилась, фиксируя крупный план её лица: румянец, прикушенная губа, глаза, блестящие от удовольствия, но пытающиеся сохранить невинность. Это была грань между театром и чувством, и Светлана играла её безупречно, передавая, как Лида втягивается в игру.

Михаил продолжал ласки. Его пальцы двигались медленно, исследуя её интимное место с неловкостью и любопытством, вписывающимися в образ. Он чувствовал, как её тело отзывается: лёгкое дрожание бедра, едва уловимый вздох, замаскированный под кашель. Его пальцы, скользнув под тонкую ткань трусиков, ощутили мягкую, тёплую кожу, слегка влажную от нарастающего возбуждения. Движения были осторожными, но уверенными: он мягко касался её, проводя пальцами по чувствительным складкам, исследуя их с той смесью робости и дерзости, которая делала Шурика одновременно комичным и обаятельным. В кадре это выглядело уморительно: Шурик, держащий учебник, будто пытался убедить себя, что он студент, но его рука под столом говорила совсем другое.

Светлана мастерски балансировала на грани: её Лида то ли смущалась, то ли наслаждалась, и эта двойственность делала сцену живой. Она слегка прикусила губу, её глаза заблестели ярче, а пальцы, сжимавшие карандаш, побелели от напряжения.

Камера поймала момент, когда её дыхание стало неровным, грудь вздымалась чаще, а бёдра невольно подались навстречу руке Шурика. Михаил, чувствуя её реакцию, добавил в движения больше уверенности: его пальцы, скользя по влажной коже, нашли самые чувствительные точки, мягко лаская их, вызывая у Лиды едва заметную дрожь.

Это было уже не просто игра – их тела говорили на языке, который не требовал слов, но в кадре всё ещё сохранялась комичность: Лида то поправляла платье, будто боялась библиотекарши, то делала вид, что читает, а Шурик с учебником в руке изображал сосредоточенность, хотя его взгляд был прикован к её лицу.

Площадка замерла. Даже Жак-Женька, обычно не сдерживавший комментариев, молчал, заворожённый. Техники, осветители, гримёры стояли, словно загипнотизированные, ощущая, как напряжение сцены становится осязаемым. Камера скользила, фиксируя то лицо Лиды, то руки Шурика, всё ещё державшего учебник, но забывшего о его содержании. Свет софитов падал на их кожу, подчёркивая контраст между строгой библиотекой и тем, что происходило под столом.

Алексей, следя за монитором, чувствовал, как сцена оживает, становится больше, чем эпизод. Он знал, что такие моменты – когда актёры живут в кадре – делают фильм особенным. Его голос, тихий, но твёрдый, прозвучал в наушниках оператора:

– Держи крупный план на Светлану, лови её глаза. И шире – поймай, как она сжимает карандаш. Это должно быть смешно, но искренне.

Оператор кивнул, и камера переместилась, фиксируя, как пальцы Лиды теребят карандаш, а её губы, сжатые в попытке сдержать улыбку, дрожат.

Светлана добавила в Лиду тонкости: её тело подалось вперёд, будто она сосредоточилась на формуле, но дыхание выдавало возбуждение. Она прикусила губу, и этот естественный и непроизвольный жест был пойман камерой. Её блестящие от удовольствия глаза встретились с взглядом Шурика, и в этом обмене было всё: смущение, вызов, насмешка над собой и ситуацией.

Михаил ответил взглядом, в котором смешались растерянность и дерзость, – Шурик не верил своей смелости, но не мог остановиться. Его пальцы под трусиками Лиды двигались ритмично, мягко лаская её, чувствуя, как её тело отзывается: влага становилась заметнее,

Перейти на страницу:
Комментарии (0)