Шайтан Иван 7 - Эдуард Тен

Джоха лишь усмехнулся, но в его усмешке было больше горечи, чем неверия.— Сказки, брат. Такие сказки они специально для вас рассказывают, чтобы вы боялись и слушались.

Байсар нахмурился, ища аргументы.— А зачем тогда нас будут учить драться? Шашкой владеть, из ружья стрелять, на коне скакать? Кому, по-твоему, всё это нужно?

— Кто тебе это обещал? Опять полковник? — спросил Джоха, и в его глазах читалась не столько злость, сколько тревога за наивного брата.

— Джоха, я же тебе говорил! — с горячностью воскликнул Байсар. — Если Шайтан Иван что-то пообещал — он это сделает. Он слово не бросает на ветер. Он сказал, что следующим летом нас отпустят в отпуск домой, у кого он есть, на двадцать пять дней!

— Не горячись, — мягко, но твёрдо остановил его старший брат. — Поживём — увидим. Я не говорю, что твой полковник — лгун. Но я поверю только тогда, когда увижу исполнение его слов своими глазами.

Они ещё долго разговаривали, сидя в сгущающихся сумерках. Джоха неспешно рассказывал о новостях из аула, о свадьбе дальнего родственника, о падеже скота у соседей и о новых переделах земли. Байсар ловил каждое слово, жадно впитывая крупицы новостей из дома. Они так увлеклись, что совсем забыл о времени, пока тени за окном не стали совсем длинными.

— Ой, ужин! — спохватился он, срываясь с места. — Я сейчас, брат!

И он выскочил из дома, оставив Джоху наедине с его нелёгкими думами.

Байсар принёс два массивных котелка с душистой кашей, положил на стол стопку ещё тёплых лепёшек и глиняный кувшин, из которого сладко пахло сваренным с мёдом компотом. Чуть позже, как и обещал, пришёл Руслан.— Ты хотел повидать аманата? Ужин уже окончен, все воспитанники сейчас в казарме, занимаются. Пойдём, сможешь увидеть их и поговорить.

При их появлении в дверях казармы гул голосов мгновенно стих. Десятки глаз с любопытством и лёгкой настороженностью устремились на вошедших. Длинный общий стол был окружён мальчишками самого разного возраста.— Это их дом, — тихо сказал Руслан.Джоха окинул взглядом просторное помещение: чистота и строгий порядок. Приглушённый свет масленых ламп отбрасывал на стены колеблющиеся тени. Молчаливые, внимательные взгляды мальчиков разных национальностей сопровождали каждого гостя. Байсар тронул брата за локоть и подвёл к двухъярусным нарам.— Вот моё место, я сплю здесь, — с гордостью указал он на аккуратно заправленную постель.Спальное место было небогатым: войлочная подстилка, валик, служивший подушкой, и свёрнутая у изголовья бурка. Вдруг Джоха заметил знакомое лицо — это был Рахим, сын старейшины из Адиль-Отара. Их взгляды встретились, и Джоха с едва заметно кивнул юноше.

Вернувшись в дом, братья засиделись далеко за полночь. А на рассвете, едва первая полоса света тронула горизонт и база начала потихоньку оживать, Байсар вскочил на ноги. Крепко обняв брата, он торопливо произнёс:— Прости, Джоха, но мне нужно идти. Я десятник, мои ребята ждут.И, не оглядываясь, быстро вышел, растворившись в утренних сумерках. Джоха посмотрев долгим взглядом в след брату. Вздохнув, он стал собираться.

***

Я не стал заезжать в Пятигорск, направился к Веселову, в третью сотню.

— Здравия, командир! — обрадовался Веселов. — Никак к Хайбуле собрался?

— Смотрю я на тебя Ерёма и вижу, не испытываешь ты никакого пиетета к начальству? Сияешь, как рубль новой чеканки.

— Так чего плохого в том, что начальство рад видеть? — рассмеялся он.

— Ты должен испытывать трепет и почтение при виде меня. Ладно, пошли в штаб, доложишь, что и как у тебя дела обстоят.

После долгого разговора и ужина, когда за окном сгустилась ночь, Ерёма, отодвинув пустую кружку, наклонился ко мне.— А может, командир, есаул и прав? Чего нам ждать? Доходят слухи, что Абдулах-амин воинство собирает для набега. Давай выйдем наперёд, вдарим первыми! Разведка прознает, где они собираются, и мы их упредим.

Я понимал его порыв, этот зуд в ожидании боя, знакомый каждому солдату.— Мысль здравая, Ерёма, — остудил я его, — но не всё так просто. Наши действия нужно согласовать со штабом линии. Без их одобрения — ни шагу. Сам понимаешь, не согласованность, бедой обернётся

— Ладно, командир, — сотник вздохнул смиряясь. — На то ты голова, тебе и думать.

К исходу следующего дня мы были уже в Картахе. Хайбула и Мелис встретили меня тепло, с радушием, словно дорогого родственника. Меня уже второй день дожидалась группа дальней разведки. Но они не торопились с докладом, терпеливо дожидаясь окончания всех церемоний. А значит, ничего чрезвычайного не случилось. Довольное лицо Хайбулы и спокойный, ясный взгляд Мелис красноречиво говорили о том, что дела идут своим чередом и обстановка стабильна.

Наконец, когда все формальности были соблюдены, мы остались с Хайбулой наедине в его кунацкой, где потрескивал в очаге огонь.— Судя по твоему довольному виду, мой друг, ты не слишком-то опасаешься угроз со стороны Абдулаха-амина? — начал я.

— Ты всё видишь, Пётр, — усмехнулся он, поправляя рукоять кинжала на поясе. — Ко мне недавно наведывался Хамид. Рассказал много любопытного. Многие аварские тухумы не горят желанием идти с Абдулах-амином в набег. Опасаются ответа от вас. Все прекрасно понимают: в случае беды Абдулах-амин лёгок на подъём, отступит в высокогорье, а если и там прижмут, так и в Турцию уйдёт. А люди останутся одни на растерзание. На что им тогда надеяться? Старейшины уже четырёх селений, через того же Хамида, просят меня принять их под свою руку и родичи самого Хамида задумались о мирном соглашении с тобой.

Хайбула старался сдерживаться, но не смог унять довольную, чуть торжествующую улыбку.— Ты был прав, Пётр. Все устали от войны. Хотят мирной жизни. И она возможна. Пусть не такая, как нам мечтается, но всё же — мир. На приемлемых условиях. Жизнь, в которой не дрожишь за завтрашний день, не ждёшь каждую ночь смерти или разорения.

Глава 9

Уже совсем поздно, за полночь встретился с разведкой. Докладывал Эркен.

— Да, командир, все подтверждают подготовку к набегу. Абдулах-амин бросил клич. По рассказам добровольцы есть, но их не так много.

— Мои родственники говорят, что многие не хотят участвовать в набеге и молча не исполняют волю Абдулах-амина. Горные вольные тухумы тоже не откликнулись на его призыв. Они понесли