Фармацевт 4 (СИ) - Санфиров Александр

После завтрака все разъехались, оставив меня одного, предварительно надавав кучу ценных указаний.

От нечего делать послонялся по саду и даже завел газонокосилку, подровняв траву вдоль тропинок.

Часа через полтора позвонила Яна и поинтересовалась, чем я занимаюсь.

Сообщив ей, что у меня все в порядке, заявил, что отправляюсь на пляж. Погода вполне приличная семнадцать градусов тепла, так, что волне можно прогуляться, посмотреть на Тихий океан.

— Хорошо, что решил поехать на велосипеде, — в который раз подумал я, энергично нажимая педали. Видимо, вчера поездка на такси из аэропорта показалась мне достаточно короткой. Зато на велике я уже катился минут десять, а океана еще не было видно. Пешком бы топал, хрен знает сколько, удивляя местных жителей.

Но вот на очередном повороте я все же попал на дорогу идущую вдоль пляжа. Как и ожидалось, никто на нем не купался, загорающих тоже не наблюдалось. Зима все-таки. Ветер с океана нес знакомый солоноватый привкус с запахом водорослей.

Утром за завтраком Яна несколько раз упомянула местные достопримечательности, так, что я решил проверить, действительно городской пирс входит в их число.

Таких, как я велосипедистов на дороге хватало, поэтому приходилось следить, чтобы не въехать в кого-нибудь.

У въезда на пирсе пришлось оставить велосипед на стоянке, и дальше идти пешком. Вокруг бродили толпы туристов. Бодрая музыка кантри поддерживала хорошее настроение, поэтому улыбающихся лиц вокруг было полно. Ради интереса зашел в пару магазинов, посмотрел на местные сувениры, но покупать ничего не стал.

Зашел в маленький японский ресторан, где перекусил поджаренными колобками риса, митараси данго. Для начала попробовал их брать палочками, получилось не очень, поэтому пришлось брать руками. Когда официант принес мне вилку, колобки уже были съедены.

Выйдя из ресторана, я отправился обратно на пляж, уселся на скамейку рядом с набегающими волнами прибоя и начал всматриваться вдаль.

Волны с шорохом накатывались на песок, а я глубоко погрузился в воспоминания.

Сейчас они начали иногда путаться, ведь осталось всего ничего до того момента, когда я умер в первой жизни. Шестнадцать лет оставшихся лет, что это за срок для того, кто уже живет сто тридцать лет. Хотя справедливо будет выкинуть из общего числа одиннадцать, проведенных в коме. Но все равно, для меня теперешнего это совсем немного. Не сказать, что боюсь смерти, наверно, больше боюсь того, что меня неведомая сила вновь закинет на очередной круг перевоплощения. Совсем этого не хочется.

— Тебе пятьдесят шесть лет, а ты еще ничего не сделал для людей, — упрекнул внутренний голос.

— Не сделал и ладно, — ответил я ему. — Люди переживут. Они не знают обо мне, а если и узнают, то кроме меня все равно никто ничего подобного делать не сможет. Умру и, все плюшки закончатся, даже если меня разберут на молекулы, все равно ничего никто не поймет.

— Но ведь тебе эти способности были даны с какой-то целью, — вновь напомнил голос. — А ты даже не хочешь задуматься об этом, а годы идут, и даже твоя внешняя моложавость не убережет от неизбежности смерти.

— Ничего не знаю, это все могло быть случайностью бытия, без всякой определенной цели, — огрызнулся я в ответ. — Почему я должен гадать, для чего мне дана возможность исцелять и создавать волшебные эликсиры? Если бы этот сверхразум желал, чтобы я стал новым святым, или пророком, он бы каким то образом сообщил мне об этом.

Голос замолчал, видимо мой последний аргумент его добил.

Я же, с испорченным напрочь настроением, поднялся на ноги и побрел к пирсу, чтобы забрать велосипед.

Там по-прежнему играла музыка, из громкоговорителя пела Бритни Спирс, у велосипедной стоянки толстая мексиканка расхваливала свои коврики, расстеленные прямо на досках пирса. Один из них она попробовала втюхать мне, пока я отстегивал велосипед от металлической стойки.

Улыбнувшись, я отказался от покупки дерьмовой циновки за семьдесят долларов и, взгромоздившись на велосипед, отправился в сторону дома.

Сеанс с потусторонним миром был завершен, внутренний голос задавлен полностью.

Мда, пока я спускался к побережью из дома О,Брайенов, уклон был почти не заметен. Сейчас же я с трудом крутил педали, почти невидимый подъем становился неодолимым препятствием.

Через какое-то время я слез с велосипеда и зашагал пешком, ругая себя, что совсем забыл о физзарядке, и что после возвращения в Швейцарию непременно займусь бегом трусцой. Надо нарабатывать прежние кондиции.

Ходьба изрядно меня взбодрила, поэтому в дом зашел уже в более приличном расположении духа.

Бесцельно проведя пару часов у телевизора, перекусил, чем бог послал, а затем начал готовить ужин к приходу хозяев.

Вечер у нас прошел по вчерашнему сценарию, разве что сегодня виски мы не употребляли.

Следующим днем я снова отправился на побережье на велосипеде. Поиграл на пляже в волейбол с молодежью, а затем прокатился на экскурсионном автобусе по Лос-Анджелосу, в общем, развлекался, как мог.

У зятя сегодня должен быть запуск Фалькона, поэтому он укатил, чуть ли не в пять часов утра и даже не сказал Яне, когда вернется.

Но еще вчера клятвенно заверил, что послезавтра, чтобы не случилось, мы едем ловить форель.

Поужинали мы втроем, зять все еще оставался на работе. Правда, об успешном запуске ракеты мы уже узнали из новостей, поэтому, когда он позвонил, и сообщил об этом эпохальном событии, пришлось делать вид, что мы узнали об этом именно от него.

После игры в волейбол на пляже и четырехчасовой экскурсии по городу, я рано уснул крепким сном и был очень недоволен, когда меня начали будить.

— Папа, вставай, — сообщила Яна, стягивая с меня одеяло. — Пора собираться на рыбалку.

— Сколько сейчас времени? — спросил я, протирая глаза и глядя в темные окна спальни.

— Половина пятого, — вздохнула дочь.

В это время к нам метеором в пижаме с розовыми рюшами ворвалась Мариэтта.

— Дедушка,давай вставай, папа уже все удочки в машину отнес. Сейчас кофе попьем и поедем, — радостно воскликнула она.

— Заводной ребенок, — завистливо подумал я . — Ничего не стоит проснуться в четыре утра.

— Встаю, встаю, — успокоил я родственников и слегка покачиваясь, направился в ванную комнату.

Не прошло получаса, как мы уселись в потрепанный додж-караван и отправились в путь.

Эшер явно не выспался и сидел за рулем с красными глазами. Но Яна молчала, а я тем более. Спорить с рыжим ирландцем было себе дороже.

Когда выехали на главную дорогу, я понял, почему он так торопился. Практически сразу мы встали в длинную очередь желающих выехать из города на уикенд. К счастью очередь двигалась довольно быстро, обочечников в отличие от наших дорог здесь не наблюдалось. Поэтому еще через двадцать минут мы смогли вырваться из пробки, и О,Брайен тут же прибавил скорость, но делая это в разумных пределах.

Ехали до цели нашей рыбалки около часа, озера еще не было видно, а очередь машин вдоль дороги уже собралась. Нашлось много желающих встать раньше нас.

Оставив Яну с Мариэттой в машине, мы с Эшером пешком отправились к шлагбауму, за которым виделось деревянное здание, где уже толпилась очередь рыбаков, желающих купить лицензию на рыбную ловлю.

Время близилось к семи утра, поэтому солнце уже подогревало нас своими лучами, и в очереди стоять было довольно комфортно, если не считать дыма от сигар, видимо некоторые рыбаки считали, что здесь никакие правила о курении не действуют.

Отдав семьдесят кровных баков за лицензии, мы вернулись в машину и отправились к месту, где зять собирался показывать мне свое умение в ловле озерной форели.

Каменистый берег, куда мы подъехали, был довольно широко расчищен от кустарника. Так, что к воде можно было подходить без проблем.

Около выложенного камнями очага лежали наколотые дрова, а рядом стоял слегка поржавевший мангал для барбекю.

— Все удобства за ваши деньги, — подумал я, собирая удочку.