Том 5. Красный Жрец - Cuttlefish That Loves Diving
Уилл Аусептин, сосавший большой палец, на мгновение замер, а затем спросил:
— Ты хочешь, чтобы я вместил Кости Вероятности?
Клейн серьёзно кивнул:
— Независимо от того, получится или нет, нужно хотя бы попытаться.
Едва он договорил, как слёзы Уилла Аусептина полились градом.
Этот пухлый младенец принялся колотить кулачками по бортику коляски, горько плача и всхлипывая:
— Бесполезно… Слишком поздно… Я уже использовал Перезагрузку, и мне потребуется расти ещё как минимум двадцать два года, чтобы обрести способность вместить Уникальность… Почему ты не сказал об этом раньше… Я такой несчастный… Это всё Уроборос, эта глупая змея, он украл у меня слишком много удачи…
Глава 1125: Поворотный момент
Слушая жалобы Уилла Аусептина, Клейн не знал, с каким выражением лица реагировать, поэтому остался безэмоциональным.
Лишь когда младенец, укутанный в серебристый шёлк, успокоился, он с недоумением спросил:
— Даже если бы я сказал раньше, это бы не помогло. Когда мы познакомились, ты уже использовал Перезагрузку.
— Нет, в то время я всё ещё был Уиллом Аусептином, без фамилии Крис. Перезагрузка произошла уже давно, — утирая слёзы, ответил пухлый младенец. — Хоть до совершеннолетия оставалось немало времени, но если бы я был готов пойти на определённый риск, то вполне мог бы попытаться вместить Уникальность. С накопленной мной удачей этот риск можно было бы нейтрализовать, а сейчас её слишком мало, разницу никак не восполнить.
Клейн, поразмыслив, осторожно предположил:
— Может, найти ангела Пути Мародёра, чтобы он украл твоё время и помог тебе быстрее вырасти?
Уилл Аусептин, всё ещё всхлипывая, покачал головой:
— Бесполезно… Они не смогут точно украсть мои «детство» и «юность». Простое сокращение времени жизни не заставит меня повзрослеть, а лишь уменьшит отведённый мне срок… В таком случае Уилл Аусептин Крис просто умрёт в младенчестве. Родился в июне 1350 года, умер в октябре 1350 года, в возрасте четырёх месяцев…
— Но я видел примеры, когда из-за кражи времени люди стремительно старели, — вспомнил Клейн то, что видел в усыпальнице Амона.
Пухлый младенец продолжал качать головой:
— Нет, это лишь символическое проявление. Если бы это применили ко мне, то у этого младенца просто появились бы морщины, а волосы начали седеть… Чтобы точно украсть «детство» и «юность», нужно обращаться к Амону, причём к его истинному телу…
На этих словах и младенец в серебристом шёлке, и Клейн замолчали. Долгое время никто не произносил ни слова.
Если позвать Амона, то украдены могут быть не только «детство» и «юность».
Спустя некоторое время Клейн, не скрывая, вздохнул:
— Тогда пока не будем об этом думать. Однако я всё же хочу узнать, где можно получить способ вместить Уникальность. Если появится возможность, упускать её нельзя. Кто знает, когда в будущем это может пригодиться.
Уилл Аусептин опустил руку, которой утирал слёзы, и, шмыгнув носом, сказал:
— Не нужно никого спрашивать. Я, на самом деле, давно всё разузнал. Просто те способы, о которых я знаю, неосуществимы. Или ты думаешь, что я, член совета Школы Жизни, зря свой хлеб ем?
— … — Клейн, одновременно удивлённый и любопытный, спросил: — Почему неосуществимы?
Уилл Аусептин поправил маленькое одеяло в коляске:
— Есть три способа вместить Уникальность. Первый — родиться с ней, что равносильно ожившей Уникальности, слившейся с человеческой природой. Второй — позволить Уникальности ожить до определённой степени, а затем насильно принять её в себя, подавляя силой Творца, и в течение долгого времени постепенно её истощать, адаптироваться и достигать равновесия. Третий — превратить Уникальность в неполноценное зелье и принять его, совершив упрощённый ритуал вознесения. Первый способ очевиден, именно из-за него тем двум братьям так завидовали. Второй после падения Древнего Бога Солнца уже никто не может осуществить. Третий — единственный на данный момент возможный, но для Последовательности 1 Пути Судьбы остаётся лишь смотреть, как распорядится сама судьба.
О первом пункте упоминал император Розель в своём дневнике, ему об этом рассказал Господин Дверь… Означает ли второй пункт, что Древний Бог Солнца, владея несколькими Путями, по сути, был как минимум на полступени, а то и на целую ступень выше нынешних истинных богов? Статус Творца? — Клейн задумчиво спросил:
— Что значит «остаётся лишь смотреть, как распорядится судьба»? И как это связано с тем, что я мог бы раньше предложить тебе помощь во вмещении Уникальности?
На пухлом младенческом личике Уилла Аусептина появилось задумчивое выражение:
— Ритуал вознесения Пути Судьбы, возможно, самый простой, а возможно, и самый сложный. Нам нужно лишь найти правильный поворотный момент в потоке судьбы, и тогда можно будет напрямую принять зелье и попытаться возвыситься. Проблема в том, что этот точный момент невозможно предсказать ни гаданием, ни пророчеством, ни каким-либо другим способом. Можно лишь устранить некоторые помехи и терпеливо переживать события в его поиске. Я перезагружался бесчисленное количество раз, прожил невероятно долгую жизнь, и всё равно, всё равно так и не встретил его…
На этих словах из глаз младенца снова покатились слёзы.
Звучит просто, но на деле всё зависит от удачи, от «лица»… — Клейн вздохнул и, кажется, что-то поняв, переспросил:
— Когда я предложил помочь тебе вместить Уникальность, ты смутно ощутил этот поворотный момент?
Пухлый младенец заплакал ещё горше:
— Хоть я его ещё не нашёл по-настоящему… но у меня было предчувствие…
Вот как… Значит, Уилл Аусептин связался со мной не только в надежде получить помощь от Вчерашнего Дня, но и подталкиваемый удачей? Настоящий пророк… — Клейн хмыкнул.
— Тогда ничего не поделаешь…
— Остаётся только дать мне побольше тех талисманов! — решительно кивнул Уилл Аусептин.
— Хорошо, — без малейшей скупости ответил Клейн и добавил: — А ты мне наделаешь побольше бумажных журавликов.
После этого и укутанный в серебристый шёлк младенец, и он снова замолчали.
В съёмной квартире Клейн, проснувшись, встал с кровати, вышел в другую комнату, достал бумагу и ручку и начал писать письмо Леонарду:
«…Я получил несколько талисманов от высокоуровневых Потусторонних Пути Провидца, которые позволяют заимствовать силу у себя из прошлого…»
Клейн не стал спрашивать, нужно ли это его товарищу-поэту, словно просто описывал факты.
Сложив письмо, он достал золотую монету и ромбовидный, похожий на бриллиант, талисман, после чего дунул в Губную гармошку авантюриста.
Ренетт Тинекерр в мрачном, сложном платье, неся четыре светловолосые, красноглазые головы, вышла из пустоты. Все взгляды одновременно устремились на талисман Вчерашний День.
Четыре головы поочерёдно
