Наука о чужих. Как ученые объясняют возможность жизни на других планетах - Антон Иванович Первушин
В защиту новой теории выступил Герман фон Гельмгольц, который в декабре 1873 года завершил перевод на немецкий язык «Трактата о натуральной философии» (Treatise on Natural Philosophy, 1867), написанного Уильямом Томсоном в соавторстве с шотландским математиком Петером Тэйтом. В предисловии к переводу фон Гельмгольц указал на факт, подтверждённый многими свидетелями: крупные метеориты во время прохождения через атмосферу нагреваются только на внешней поверхности, а внутренняя часть остаётся холодной; микробы, которые могут находиться в расщелинах таких камней, будут защищены от высоких температур и доберутся до Земли.
Рис. 34. Падение болида посреди сельской местности. Иллюстрация Луи Пуайе из журнала Камиля Фламмариона «L'Astronomie». 1883 год.
С поддержкой также выступили бактериолог Фердинанд Кон, физиолог Вильям Прейер, ботаник Филипп ван Тигем. Английский минералог Уолтер Флайт опубликовал статью «Метеориты и происхождение жизни» (Meteorites and the Origin of Life, 1875), в которой подробно изложил доводы сторон, принимая точку зрения Томсона, но с оговоркой: «В метеорите до сих пор не было обнаружено ничего, имеющего сходство с растением или даже с его семенем; и ни в одной из масс, упавших на нашу планету, не найдено чего-либо, похожего на структуру, которая отличает осадочные породы от пород чисто вулканического характера».
С его замечанием были согласны и другие учёные: примитивная органика не могла служить однозначным подтверждением существования внеземной жизни – требовалось нечто большее. Поэтому новой сенсацией стало сообщение немецкого геолога с юридическим образованием Отто Гана об открытии в хондритах останков простейших форм жизни: окаменелых губок, кораллов и морских лилий.
Рис. 35. Образование Урания внутри метеорита Knyahinya, которое Отто Ган принял за окаменелость «сидячей губки». Фотоснимок из книги: Otto Hahn. Die Meteorite (Chondrite) und ihre Organismen. 1880.
Кроме того, он утверждал, что железные метеориты имеют органическое происхождение, представляя собой окаменевшие фрагменты гриба или растения, которые под воздействием планетарных процессов были пронизаны железоникелевыми сплавами. Доказательства Ган приводил в двух книгах: «Первичная клетка» (Die Urzelle, 1879) и «Метеориты (хондриты) и их организмы» (Die Meteorite (Chondrite) und ihre Organismen, 1880). Последняя содержала 142 чёрно-белые фотографии шлифов девятнадцати метеоритов, сделанные через микроскоп.
Наиболее глубокому исследованию Ган подверг обыкновенный хондрит Knyahinya, упавший 9 июня 1866 года в Закарпатской области Венгрии. В нём он обнаружил структуру, которую назвал Уранией (Urania) и счёл «сидячей губкой, которая сжимается по спирали, всасывает воду и извергает её, как наши живые губки». Ган выдвинул две гипотезы: согласно одной, метеориты с окаменелостями – фрагменты, выброшенные в космос с Земли при столкновении с каким-то небесным телом; согласно второй, когда-то они были частью другого обитаемого мира, что «свидетельствует о силе Творения, которая действительно далеко превосходила наши представления о происхождении органических форм и их развитии».
Исследование Гана выглядело безупречным с точки зрения научной методологии, и у него сразу нашлись поклонники. Зоолог и беллетрист Давид Вейнланд в статье «Кораллы в метеорных камнях» (Korallen in Meteorsteinen, 1881) заявил: «Теперь… мы можем видеть своими глазами настоящие останки живых существ с другого небесного тела… Предположение, что они [метеориты] – осколки другой, разрушенной планеты, кажется почти общепринятым». Географ Франц Биргам в американском ежемесячном журнале «Популярная наука» (The Popular Science Monthly) подчёркивал «исключительную важность этого нового и великого открытия».
Впрочем, у Гана появились и критики. Члены Парижской академии наук на собрании высмеяли его книгу, а известный геолог Антон Жехак из Моравии провёл собственное исследование шлифов метеорита Tieschitz и показал, что структуры, которые немецкий коллега считает окаменелостями, встречаются в обычных земных породах, образовавшихся естественным путём. Ган и Вейнланд ответили довольно резко, отметая претензии Жехака как дилетантские.
Круг оппонентов тем временем ширился: немецкий естествоиспытатель Карл Фогт, работавший в Швейцарии, провёл сравнительный анализ образцов Гана с земными окаменелостями и пришёл к выводу, что между ними нет ни малейшего сходства, сообщив: «Предполагаемых организмов в метеоритах (хондритах) не существует, а то, что было описано и изображено как таковое, порождено неорганическими кристаллическими образованиями». Французский геолог Станислас-Этьенн Менье сумел получить похожие структуры в лабораторных условиях. Профессор Роберт Уитфилд, заведующий отделом окаменелостей и минералов Американского музея естественной истории, изучил фотоснимки, представленные Ганом, и назвал его интерпретацию продуктом «воображения, которое придаёт форму беспорядочным вещам». В декабре 1881 года нью-йоркский журналист Джон Майклз, основатель и редактор журнала «Сайнс» (Science: A Weekly Record of Scientific Progress), исследовал образец метеорита Knyahinya с помощью микроскопа и обнаружил, что при малом увеличении видно образование, напоминающее раковину, но при большем чёткая структура исчезает. И так далее. Надо отдать должное Отто Гану: не сумев убедить коллег в своей правоте, он отказался от дальнейших исследований и до конца жизни не возвращался публично к вопросу о возможности существования инопланетян.
Дискуссия вокруг «открытий» Гана дискредитировала теорию Гельмгольца – Томсона, и до конца века сообщений о находках окаменелостей в метеоритах больше не появлялось. Впрочем, это не помешало шведскому физику, химику и лауреату Нобелевской премии Сванте Аррениусу выступить с ещё более дерзкой гипотезой. В книгах «Распространение жизни в мировом пространстве» (Difvets utbredning genom världs-rymden, 1905), «Образование миров» (Världarnas utveckling, 1906, 1924), «Представление о мироздании на протяжении веков» (Manniskan inför världsgåtan, 1908) и ряде статей он изложил довольно стройную космогоническую концепцию. У нас она хорошо известна по книге «Образование миров», публиковавшейся в разных редакциях и рассчитанной на широкую аудиторию.
Предваряя первое издание этого труда на немецком языке, Аррениус писал в апреле 1907 года: «До сих пор верили вообще, что жизнь возникла из неорганической материи в силу так называемого процесса „самозарождения“. Но подобно тому, как мечта о самозарождении энергии – „perpetuum mobile“ – должна была совершенно отступить перед отрицательными результатами опыта в этом направлении, так же вероятно, что разносторонний опыт по отношению невозможности в действительности наблюдать самозарождение жизни приведёт нас к тому взгляду, что подобное самозарождение совершенно невозможно. Чтобы понять возможность возникновения жизни на планетах, приходится прибегнуть к учению о панспермии; я придал этому учению форму, соответствующую современному состоянию науки, скомбинировав его с учением о давлении лучей».
Учение о панспермии (πανσπερμία – все семена) возникло не в XX веке, а гораздо раньше: его, как мы помним, отстаивал ещё в V веке до н. э. древнегреческий философ Анаксагор, полагавший, что Вселенная заполнена вечными зародышами жизни, оплодотворяющими планеты. Но, в отличие от
