Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
Именно мысль о пилоте заставила меня перейти от раздумий к действию. Я щелкнул пальцем свободной руки по наушнику гарнитуры и произнес:
– Ты под прицелом, срочно взлетай!
Пилот, словно ждал команды, а может и ждал, опытный, он рванул рычаг вертикальной тяги антиграва, сферы Шерстюка сместились, и машина свечой взмыла в небо. С решетчатой мачты основной надстройки грохнул винтовочный выстрел, но пуля попала а посадочную площадку, когда гравилета там уже не было. Он, подобно ракете, с не хилым ускорением умчался ввысь и превратился в едва заметную точку, по которой не попасть из стрелкового оружия. Я невольно поморщился, прикинув, какие перегрузки испытал при таком старте пилот, но мне было не до глубокой эмпатии.
В общем, получалось, что я сделал первый ход и выиграл, противник ответил выстрелом и промахнулся. При этом мы с Чернухой получили не слабый козырь в виде хорошо вооруженного гравилета в воздухе, с двумя ракетными установками и пулеметом. Если понадобится, он даст нам внушительную огневую поддержку.
Дальше некоторое время вместо ума работали наши рефлексы, вбитые Вершинским на тренировках. Секунды не прошло после винтовочного выстрела, а мы с Чернухой уже перекатились в укрытие, спрятавшись за стальным кнехтом, который пуля точно не прошибет. За это время стрелок при всем желании не успел бы перевести на нас прицел. Локти я, правда, сбил о палубу, Чернуха, возможно, тоже, но в бою это не в счет.
Морячки на палубе выхватили пистолеты и вскинули винтовки. Плохо, что я не знал, как поступить дальше.
С одной стороны у нас была достаточно выигрышная позиция. Бойцы на палубе вооружены преимущественно пистолетами, а это так себе оружие против гарпунного карабина, снайперу с мачты нас не достать за кнехтом, а если кто попытается броситься в атаку, я отвечу из гарпунного карабина. Одно дело, когда пуля прошивает человека и тот падает, едва вскрикнув, совсем другое, когда гарпун влетает в грудь на такой скорости, что тело, без преувеличения, разрывает надвое, раскидывая во все стороны фонтаны крови и фрагменты плоти. Одному так прилетит, другие сильно задумаются, хотят ли они того же, или лучше не надо. В общем, попадание из легкого гарпунного карабина в живую цель обладало не только мощным останавливающим действием, но и внушительным деморализующим эффектом.
С другой стороны, использовать имеющиеся у нас преимущества для немедленного подавления противника я не хотел. И не потому, что боялся проигрыша. Нет. Я мог выкосить половину моряков на палубе за пару секунд, а еще через секунду остатки контрабандистов накроет пулеметным огнем пилот гравилета, а затем уничтожит капитанский мостик кумулятивной ракетой. Это просто и почти без риска в создавшейся ситуации. Но развивать ее в таком направлении я не хотел, потому что у нас все еще был шанс решить ситуацию вообще без жертв. Маленький, такой, шансик. И пока можно, я не хотел его упускать.
Тут выступила Чернуха. Красиво выступила, на уровне. Она щелкнула пальцем по наушнику гарнитуры и произнесла в эфир по-английски:
– Подожди, не убивай никого, может они не станут идти в атаку.
Конечно, это было не для моих ушей. Мне она могла сказать то же самое без посредства эфира, к тому же по-русски. Это предназначалось для ушей тех, кто слушал эфир.
Прошло всего секунд пять, и мы услышали в наушниках голос капитана Асланбека.
– Эй, Долговязый, не стреляй пока, – попросил он.
– Думать будешь? – спросил я, не скрывая иронии.
– Буду.
– Ну, подумай, Асланбек-джан, а то у меня руки чешутся перебить твоих головорезов и пригнать корабль на базу. Хороший корабль, нам такой нужен.
– Нас тут сто человек, а у вас один карабин, – попытался образумить меня Асланбек.
– Нет, Асланбек-джан, – ответил я. – У нас один карабин и один гравилет в воздухе. С пулеметом и ракетными установками. Через две секунды после начала боя из твоих головорезов выживут только те, кто в трюме, потому что на палубе останутся лишь кучи кишок и пятна крови, а капитанский мостик будет гореть после попадания парочки кумулятивных ракет. Малейший ответ, начнем долбить по надстройкам. Никто из вас физически голову наружу не высунет. А через пару часов, если я вызову, подойдут ракетные катера с базы «Керчь», от одного вида которых ты неделю будешь иметь жидкий стул. Глупую игру ты затеял от жадности, Асланбек-джан. Плохой бизнес.
– Ладно, давай не будем стрелять, будем говорить.
– Ну, поболтать я люблю, только ты один выстрел сделал, а я еще нет. Давай, на выбор. Или я делаю выстрел, так будет честно, или твои головорезы складывают оружие в кучу в одном конце палубы, а сами занимают место на другом. Причем, не только те, что сейчас наверху, а вся команда без исключения, включая тебя. Только если я один выстрел сделаю, это будет выстрел ракетой с гравилета по капитанскому мостику. Нормально? Тогда начнем говорить. Выбирай.
– Я выведу людей на палубу. Время нужно.
– Мы завтракали, не спешим никуда, – ответил я.
Я вызвал пилота и велел ему занять в воздухе выгодную огневую позицию на безопасной дистанции, чтобы можно было, в случае чего, увернуться от выпущенной из ружья ракеты. Выглядел он эффектно, чуть дрейфовал по ветру, маневрируя не турбинами, для экономии водорода, а рулевыми плоскостями. Опытный, очень опытный пилот.
Машины «Амбера» встали и судно легло в дрейф.
Морячки принялись разоружаться. Те, что изначально находились на палубе, складывали оружие метрах в тридцати от нас и перемещались в носовую часть судна. Другие выбирались из люков, вытащив с собой три ракетных ружья, два четырехствольных пулемета системы Гундера, несколько абордажных линеметов, а так же еще штук двадцать винтовок и пистолетов. Последним вышел, как я понял, капитан Асланбек с безгильзовой скорострелкой «Шарк-Магнум» имеющей систему впрыска жидкостного метательного состава. Штучка редкая и недешевая, но в бою довольно капризная из-за новизны технологии.
Я напрягся, когда Чернуха высунулась из-за кнехта. Конечно, если бы в нее кто-то выстрелил, пилот бы реально всех на палубе превратил в кровавую кашу, что позволяло надеяться на взвешенность решений даже самых горячих голов и на отсутствие неожиданностей. В общем-то, Чернуху даже не было смысла прикрывать из карабина при таких раскладах, но я все же был начеку.
Она поднялась на ноги и, потирая ушибленный локоть, направилась к куче оружия. Выбрала она себе пулемет системы Гундера, и повесила его на плечевом ремне так, чтобы он находился у бедра, стволами к противнику, а затем еще сунула под ремень тяжелый пистолет БМФ-400. Я, не опуская карабина, тоже поднялся и двинулся к Чернухе, не сводя прицел с приунывшей толпы. Пулемет я брать не стал, так как карабин, не смотря на меньшую скорострельность, имел ряд преимуществ, и я с ним хорошо умел обращаться, а вот отказать себе в удовольствии завладеть легендарным БМФ-400, я все же не смог и сунул его за пояс.
Капитан Асланбек к толпе обезоруженных головорезов присоединиться не стал, положил свою трещетку в общую кучу, и теперь переминался с ноги на ногу у люка ходовой надстройки, хмуро поглядывая то на нас, то на висящий на удалении гравилет.
– Как ты вообще? – поинтересовался я, подойдя к нему.
– Бывало лучше.
– Это от жадности, – заявил я тоном опытного врача. – Но проблема в другом, я думаю.
– В чем же?
– Год назад вы знали об охотниках только то, что они существуют. При этом сами охотники уже несколько десятилетий крушили биотехов в океанских глубинах. Понимаешь? Мы убиваем тварей в пучине, в их естественной среде обитания. Чего ты ждал, пытаясь сотней вооруженных головорезов одолеть трех охотников? Ох, Асланбек-джан, ты ведь изначально был обречен на поражение. Нас же трое, и хотя одна из нас безоружная девушка, мы втроем бы надрали задницу гораздо более многочисленному и лучше вооруженному противнику, чем ваша жалкая банда. Причину я назвал. Убивать мы учились не на людях, а на тварях, которые тысячекратно опаснее любого штурмового отряда. За год, а мы за это время выбили почти всех тварей в этом
