Эйкоры (иллюстрированный роман ) - Альтер-Оми
Он замолчал, облизывая пересохшие губы.
— Здание, где проходило заседание, взорвали. Прямо во время совещания. Повстанцы транслировали это по своим каналам. Двое из пятёрки погибли. Твой отец и ещё два эйкора выжили, но это было… Это было как объявление войны.
Лулет открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом опустила глаза и промолчала.
— До этого эйкоры ещё верили, что с людьми можно договориться. Что мы просто переживаем трудный период. Но после покушения на Совет… — Ян опять вздохнул. — После этого стало ясно, что компромиссов не будет.
— Я очень хорошо помню тот день. Кира прибежала домой в истерике. Кричала, что бунтовщики совершили чудовищную ошибку. Что теперь уж точно эйкоры всех уничтожат. Но они ничего не делали. Три дня ничего не происходило, мы жили как обычно. Только с улиц исчезли патрули.
Подойдя к столу и взяв стакан, Ян отхлебнул сока, а потом снова уселся в кресло, уставившись на водопад.
— Это было ужасно. Мы ждали мести, репрессий, карательных операций. А эйкоры просто… исчезли. Как будто их никогда и не было. Кира вся изнервничалась, ждала объявлений, угроз, ультиматумов. Люди собирались на улицах, обсуждали, что происходит. Кто-то радовался — мол, эйкоры испугались и сбежали. Кто-то паниковал — говорил, что это ужасно. А я смотрел в окно на пустые улицы и понимал, что жизнь изменилась, непонятно как, но уже не будет по-прежнему.
— И что ты чувствовал?
— Страх, — честно ответил Ян. — Холодный, животный страх. Потому что тишина была хуже любых угроз. А потом в один из дней мы поняли, что вы ушли насовсем, оставив нас самих с собой. Никто не показывал эйкоров по телевизору, их просто нигде не было. Здания стояли открытыми, но там было пусто. Они покинули наши города и исчезли непонятно куда.
— Это было странно. Представь, что ты живешь рядом с соседом, пусть и не очень приятным. А потом просыпаешься, а его дом пуст. Окна открыты, дверь не заперта, и никого нет.
— Сначала люди не поверили. Обыскали эйкорские центры, лаборатории, офисы. Везде было чисто, аккуратно, но пусто.
— Радовались?
— Праздновали, — вздохнул Ян. — «Мы победили! Мы прогнали захватчиков!» Устраивали митинги, жгли костры, пели песни. Думали, что вернули себе мир. А потом пошли слухи, что эйкоры забрали с собой всё лучшее. Всех учёных, лучших специалистов и свои технологии. Сначала никто не обратил на это внимания. Но потом люди забеспокоились: а где профессор Иванов? А куда делся главный инженер электростанции? А почему не работает новая больница? Оказалось, что вместе с эйкорами исчезли тысячи людей. Врачи, учёные, инженеры, программисты — все, кто работал с эйкорскими технологиями. Просто взяли и ушли.
— И не только люди. Исчезло оборудование из лабораторий, чертежи, базы данных. Всё самое современное, всё самое важное. Остались только старые технологии, которые люди ещё помнили, как обслуживать.
— Люди злились?
— О да! — кивнул Ян. — Кричали о предательстве, о том, что эйкоры украли наше будущее. Но какой смысл кричать, когда красть уже нечего? Они забрали не вещи — они забрали знания. А их не вернуть силой.
— Но это было справедливо, — тихо возразила Лулет.
Ян резко повернулся к ней.
— Справедливо? — изумился он. — Ты считаешь справедливым отбирать у людей их собственных учёных?
— Это были не ваши учёные, — спокойно возразила Лулет. — Это были люди, которые добровольно решили работать с нами. Которые понимали наши технологии и разделяли наши ценности. А когда началась охота на эйкоров, когда толпы людей убивали всех подряд, — как, по-вашему, должны были чувствовать себя эти учёные? — продолжила Лулет. — Они видели, как их коллег избивают на улицах, как взрывают лаборатории, в которых они работали.
Она поднялась с кресла.
— Мы предложили им выбор: остаться и рискнуть жизнью или уйти с нами. Большинство выбрали безопасность. Это их право, разве нет?
Ян молчал, обдумывая её слова.
— К тому же, — добавила Лулет, — технологии создавали мы. Наши разработки, наши открытия. Почему мы должны были оставить их людям, которые хотели нас уничтожить?
— Неважно, — зло буркнул он.
— Ну почему же неважно? — вдруг раздался приятный мужской голос.
Лулет и Ян резко обернулись. За разговором они не услышали, как кто-то подошёл. На дорожке перед террасой стоял высокий темноволосый мужчина средних лет, одетый в белый лессит.
— Отец! — воскликнула Лулет, вскакивая с кресла.
Глава 18
Мужчина улыбнулся и поднялся по ступенькам на террасу.
— Здравствуй, дочь, — сказал он, обнимая Лулет. — Давно не виделись.
Затем он повернулся к Яну, пристально рассматривая его.
— А это, полагаю, наш гость? Ян, если не ошибаюсь?
Ян медленно встал с кресла, не зная, как себя вести. Перед ним стоял Владимир Рас — один из выживших членов Совета пяти, бывший человек, а теперь эйкор, который вынес приговор всему человечеству.
— Да, это я, — сдержанно ответил он, стараясь не выдать своего волнения.
Владимир не спеша протянул руку для рукопожатия. Его взгляд буквально пронизывал Яна насквозь — холодный, оценивающий, тяжелый. Ян почувствовал себя мышью перед удавом, но протянул руку в ответ. Хватка оказалась железной, почти болезненной, и отец Лулет явно не спешил её ослаблять.
— Владимир Рас, — представился он с улыбкой, не коснувшейся его глаз. — Рад знакомству с человеком, который так… интересно рассказывает истории.
В его голосе звучали интонации, которых Ян не замечал у других эйкоров: живые человеческие эмоции, но какие-то неправильные. Лёгкая ирония граничила с презрением, а вежливость была натянутой, словно маска.
Ян попытался высвободить руку, но Владимир продолжал держать её, не отводя глаз. Казалось, он читает каждую мысль, каждое воспоминание, каждый страх.
— Отец, что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Лулет, и Ян заметил, как резко изменился её тон. Исчезла лёгкость и непосредственность — голос стал осторожным, почти испуганным.
Владимир наконец отпустил руку Яна и повернулся к дочери, но взгляд его оставался жёстким.
— Проверяю, как продвигаются твои исследования, — ответил он, иронично покосившись на Яна. — И должен сказать, меня беспокоят некоторые… детали.
Лулет нахмурилась. Отец всегда считал, что имеет право вмешиваться в её дела, словно она была не взрослым исследователем, а капризным ребёнком. В эйкорском обществе подобное поведение считалось неприемлемым — каждый имел право на личную автономию. Но Владимир Рас был исключением
