Наука о чужих. Как ученые объясняют возможность жизни на других планетах - Антон Иванович Первушин
Однако отсчёт нового этапа ксенологии нужно вести с популярной книги французского математика, физика и мыслителя Пьера-Симона де Лапласа «Изложение системы мира» (Exposition du système du monde, 1796), которая позднее легла в основу его фундаментального пятитомного «Трактата о небесной механике» (Traité de mécanique céleste, 1798–1825). Учёный поставил перед собой цель – создать математическое описание Солнечной системы, которое позволило бы определять положение небесных тел с помощью вычислений, не прибегая к таблицам, составленным на основе прямых наблюдений. Огромный труд завершился успехом, и книги де Лапласа, неоднократно переиздававшиеся, стали настольными для нескольких поколений астрономов.
Рис. 17. Правка, внесённая Пьером Лапласом в рукопись книги «Изложение системы мира» для третьего издания 1808 года в связи с открытием астероидов между орбитами Марса и Юпитера. Из коллекции Парижской обсерватории, Франция.
Поскольку в своих работах де Лаплас подробно описывал планеты и их физические свойства, он не мог не затронуть модного вопроса их обитаемости. Он писал: «Светило не только действует своим притяжением на все эти шары, заставляя их двигаться вокруг себя, но и распространяет на них свой свет и тепло. Его благотворное влияние способствует появлению животных и растений, покрывающих Землю. Аналогия приводит нас к мысли, что оно производит такое же действие на другие планеты, так как естественно думать, что материя, разнообразие которой мы видим проявляющимся столькими видами, не бесплодна на такой большой планете, как Юпитер, который, как и земной шар, имеет свои дни и ночи, свои годы, и на котором наблюдения отмечают изменения, указывающие на наличие очень активных сил. Человек, живущий при определённой температуре на Земле, по всей видимости, не смог бы жить на других планетах. Но не должно ли существовать бесконечное множество организмов, способных пребывать при разных температурах, господствующих на других шарах этой вселенной? Если одно только различие стихий и климатов создаёт столько разнообразия в творениях Земли, то насколько больше должны различаться организмы разных планет и их спутников? Самое живое воображение не может составить себе об этом никакого представления. Но их существование, по меньшей мере, весьма вероятно».
Француз был осторожен в умозаключениях относительно жителей других планет, хотя явно отдавал предпочтение полиморфическому направлению в ксенологии. Поэтому его труд оказал не прямое, а косвенное влияние на развитие представлений об инопланетной жизни. Дело в том, что Пьер-Симон де Лаплас изложил в «Трактате о небесной механике» ещё и свои соображения о том, как сформировалась Солнечная система, дополнив таким образом космогоническую гипотезу Канта – Ламберта, о которой, по-видимому, ничего не знал. В его интерпретации Солнечная система возникла из рассеянной газовой туманности, сгущавшейся за счёт взаимного притяжения частиц. При этом сначала сформировалось Солнце, а затем из вращающегося вместе с ним горячего облака («солнечной атмосферы») по мере его остывания сконденсировались планеты. Космогония де Лапласа утверждала важный теоретический принцип: те планеты, которые находятся на периферии Солнечной системы, старше тех, которые сформировались ближе к её центру, то есть Марс должен быть древнее Земли, а Венера – моложе.
Тут надо сказать, что в начале XIX века было сделано ещё одно важное астрономическое открытие. Перед тем, в 1772 году, немецкий астроном Иоганн Боде сформулировал правило («закон Тициуса – Боде»), устанавливающее элегантную математическую зависимость в расположении планет Солнечной системы, которая, по его мнению, могла помочь находить ещё не обнаруженные небесные тела. Поскольку открытие Урана подтвердило действенность правила, Боде призвал научное сообщество начать поиски «недостающей» планеты в пространстве между Марсом и Юпитером. И в новогоднюю ночь 1801 года её открыл Джузеппе Пьяцци, директор обсерватории в Палермо (Сицилия). Астрономы торжествовали: их наука наконец-то стала математически выверенным инструментом, в котором теория подтверждалась наглядной практикой. Планету назвали Церерой в честь римской богини плодородия. При этом слабый блеск Цереры указывал на то, что её размеры очень малы по сравнению с другими планетами Солнечной системы.
Казалось, вопрос решён, но 28 марта 1802 года немецкий астроном Генрих Ольберс неподалеку от Цереры обнаружил ещё одну миниатюрную планету. Он дал ей имя Паллада. Мало того что Паллада находилась примерно на том же расстоянии от Солнца, что и Церера, её орбита сильно отклонялась от плоскости эклиптики. Однако этим дело не ограничилось. Вскоре были открыты ещё две планеты: Юнона (1804 год) и Веста (1807 год). Новые тела, названные позднее астероидами, оказались миниатюрными – не больше 600 км в поперечнике. Также обращало на себя внимание, что их орбиты пересекались дважды в двух противоположных точках небесной сферы, словно изначально точно совпадали. Пытаясь объяснить этот феномен, Ольберс выдвинул гипотезу, что астероиды находятся в зоне, где некогда пролегала орбита большой планеты.
В поздних изданиях «Изложения системы мира» Пьер-Симон де Лаплас учёл мнение Ольберса, что астероиды «первоначально составляли одну планету, которую сильный взрыв разделил на несколько частей, движущихся с разными скоростями». В итоге французский математик представил обществу единую и непротиворечивую картину ближайшего внеземного окружения, которая стала популярна настолько, что превратилась в своего рода стереотип, породивший массу неожиданных умозаключений.
Под влиянием потрясающих астрономических открытий пересмотр религиозных догм стал неизбежным, и прогрессивные теологи решили возглавить процесс, закладывая основы синтетического учения, которое можно назвать «христианским космизмом». Одна из дискуссионных проблем оказалась сродни той, которую решали средневековые теологи относительно кинокефалов и прочих мифических существ. Различают ли инопланетные существа добро и зло? Прошли ли они через грехопадение и искупление? Чтят ли они Бога? Были ли они крещены? Верят ли в Страшный суд? Вопросы непростые, ведь произвольные ответы на них могли стать доказательством явной абсурдности христианских преданий. Например, вышеупомянутый Эдвард Нарес в трактате «Един Бог, един Посредник…», признавая и пропагандируя идею множественности обитаемых миров, отвечал в ортодоксальном духе: «На этой Земле тело [Христа] было изранено, и его кровь была пролита; если во Вселенной есть другие миры, мы не можем знать, как было угодно Богу сообщить им о жертве Христа», – то есть утверждал, что акт искупления произошёл исключительно в нашем мире, и не слишком важно, как о нём узнали или узнают инопланетяне.
Среди богословов XIX века, всерьёз озаботившихся модернизацией христианства с учётом новой космологии, следует в первую очередь назвать Томаса Чальмерса – лидера Свободной церкви Шотландии. 21 ноября 1815 года он, в то время скромный сельский пастор, поднялся на кафедру приходской церкви Святого Георгия (Тронской кирхи) в Глазго, чтобы прочитать цикл из семи будничных проповедей. Цикл произвел сенсацию,
