Пригород - Лора Кейли

Льюис стоял напротив окна, Хансон был возле, оба они пытались вглядеться в темень заставленной мебелью комнаты, пока не увидели сутулый силуэт на кровати. Человек сидел на самом краю и качался взад и вперёд, взад и вперёд, смотря в пустоту перед собой.

– Похоже, он и правда ненормальный, – сказал Льюис.

– Напился небось, вот и шатает…

Там, в суде, он так же качался и повторял его имя, может, он хотел убить и его? Вдруг Доусон перестал раскачиваться, поднял взгляд и посмотрел в окно прямиком на Льюиса. Эти глаза – бесцветные, неживые, полные застывшего ужаса – испугали его. Тогда они не были такими, тогда в них было хоть что-то от жизни, в них была умалишённая, но жизнь, а сейчас ничего, кроме страха и отрешённости.

Льюис похолодел до костей, он боялся этого сумасшедшего взгляда тогда, а сейчас он стал ещё более леденящим. Если бы не этот псих, всё было бы по-другому: у Льюиса была бы семья, нормальное будущее и счастливое прошлое. Главное, о чём он жалел, что не имел прошлого, как все. Пару раз он пытался соткать его из обрывков воспоминаний и детских фото, но, кроме досады и огорчения это не принесло ничего.

– У вас стёрто всё из долгосрочной памяти, к сожалению, эти фото не больше, чем обычные картинки, – сказал ему как-то доктор, – но вы можете продолжать вспоминать, мало ли, вдруг что из этого выйдет.

И Льюис продолжал, но ничего не выходило.

Кто-то дёргал его за рукав.

– Пригнись ты! – шептал ему Хансон.

Доусон подходил к окну.

– Хочешь, чтобы он увидел нас и сбежал? А потом ищи его по округе, скольких он ещё прикончит, пока его найдут!

– Похоже, он и правда псих…

– Конечно! Он просидел восемь лет в психушке, – шептал Хансон. – Даже если ты симулируешь приступ, позволь им себя лечить, и симулировать уже не придётся.

Льюис помнил, как просыпался посреди ночи, как ему казалось, что этот тип сбежал из больницы и теперь стоит перед ним с нависшей подушкой в руках.

Доусон стоял у окна и смотрел куда-то поверх, вдаль, мимо их голов, на линию горизонта, туда, где начинался лес.

«Невозможно вспомнить то, что стёрто, – крутились в мозгу слова врача. – Это как заставить компьютер воссоздать удалённый файл».

– Говорят, такое возможно.

– Говорят, мозг умнее компьютера. Но вы не теряйте надежды…

Льюис давно её потерял. Из-за этого психа он лишился всего.

Вся обида, что таилась в нём все эти годы, разлилась по всему его телу, доходя до всех окончаний, напрягая все спящие мышцы, возрождая спящую злость.

Льюис сжал кулаки.

– Полиция догадается, что это сделали мы? – спросил он у Хансона.

– Знаешь, сколько психов кончают с собой?

Льюис подумал, что Хансон был прав.

– Значит, так, я сейчас войду через дверь, если он пойдёт за мной, ты постучишь в окно и отвлечёшь его, понял?

Льюис поднял глаза. Этот Доусон так и стоял над ними, смотря в горизонт своим остекленевшим взглядом.

Хансон пошёл к двери.

Льюис слышал его шаги, он слышал, как заскрипело крыльцо, как щёлкнул замок, как дверь распахнулась, он слышал шаги в самом доме, а потом еле заметный вскрик, под окном что-то упало и заглушилось тишиной.

– Заходи, – постучал в окно Хансон.

Льюис не понял, зачем нужен он, если дело уже решено, но всё равно пошёл.

В доме пахло пылью и плесенью, затхлая жизнь, как внутри консервной банки.

Льюис дошёл до спальни.

Хансон стоял над Доусоном, тот лежал на полу, закрыв глаза.

Что-то щёлкнуло в Льюисе, будто открылась завеса, но тут же исчезло опять.

– Ты убил его? – еле вымолвил он.

– Я? – удивился Хансон. – Он был твоим кошмаром, это тебе надо его убить, я лишь так, оглушил.

Он без сознания, понял Льюис.

– Он без сознания, – сказал Хансон, – и убьёшь его ты.

Льюис отступил.

– Учись быть мужчиной, парень. Подумай, скольких ещё он может убить. И сколько лет в этом будет копаться полиция, пока не найдёт ничего.

У Льюиса всё сжалось внутри. Он не знал, кого ненавидел больше – того, кого хотел убить, или того, кто приказывал ему это сделать.

– Вот, – Хансон достал из-за пояса верёвку, – ты его придушишь, а потом…

– Придушу?

– Пистолет они засекут, да и откуда ему взяться у психа? С ножом будет много грязи, а так ты его придушишь, а потом мы его повесим. Скажут, что псих просто отдал концы. Да и кто его будет искать?

Льюис смотрел на Доусона. Тот будто крепко спал. Он не хотел его убивать, он хотел лишь забыть это всё и не возвращаться больше.

– Или ты хочешь, чтобы он ещё кого-то убил? Кто, если не ты, Льюис, кто, если не ты?

Льюис взял тугую верёвку и подошёл к Рони сзади.

– Ты должен почувствовать это, почувствуй его смерть, выпусти свою месть, давай же! – шептал ему Хансон.

Льюис сжимал верёвку в руках, потом сел рядом с телом, приподнял тому голову и накинул на шею петлю. Узел на ней уже был.

«Когда маленькая стрелка на шести, а большая на двенадцати», – крутилось у него в голове.

– Когда маленькая стрелка на шести, а большая на двенадцати? – посмотрел он на Хансона. – Что это значит?

– Это значит шесть! Затягивай быстрей, он сейчас очухается!

Льюис затянул узел, шея у Доусона покраснела, псих открыл глаза и посмотрел на него каким-то странным, даже радостным взглядом, будто он был рад видеть его.

Льюиса затошнило.

– Тяни давай, тяни! – кричал Хансон.

Льюис тянул, но Доусон не поддавался и беспрестанно что-то мычал. Он брыкался, как загнанный зверь, и Льюис ничего не мог с этим сделать.

У него не хватало сил.

– Души его!

У Доусона дрожали ноги, и весь он затрясся, глаза набухли от сильной натуги, из носа полилась кровь. Кровь текла по рукам Льюиса. Он его убивал. Он первый раз в жизни убивал человека.

– Отойди, – оттолкнул его Хансон, – так ты до утра его будешь душить.

Одним быстрым нажимом, мощным рывком Хансон затянул петлю так сильно и резко, что через каких-то пару секунд Доусон уже весь обмяк.

– Вот и всё, – сказал он, – теперь его надо только повесить. Давай, понесли его в ванную.

Рядом с домом послышался какой-то шум.

– Тихо! – шикнул Хансон, когда Льюис уже приподнял неподвижное тело. – Кто-то идёт!

Он подошёл к окну.

– Вот чёрт, репортёры…

– Мы ведём наш репортаж с порога дома Рони Доусона. Убийцы и психопата,