Как жить богом - Михаил Востриков
— А где гарантия, что он не разыгрывает перед нами очередной свой водевиль? Что я — Димку не знаю? — упрямится Андрей.
Матвей на это ничего не говорит, а только кривится еще больше и выпивает свою водку не закусывая.
— Всё так и было… — говорит Юра, — Я про деньги. Я был с ним тогда в Казино, блеф подсказывал.
— Ты, Благоносец, по-моему, просто ищешь предлога уклониться от помощи своему брату, — говорит Андрей-Страхоборец, вежливо улыбаясь, — Подчеркиваю, по-моему. Извини. Без обид, ладно?
— Ладно, — соглашается Богдан.
— Ты же видишь, на что он похож.
— Вижу. На переполненный нужник.
— Ну, допустим. Но разве это не твоя работа?
— Допустим. Наверное, я должен его осушить. Но не буду.
— Это твои проблемы, — говорит Страхоборец, вежливо улыбаясь, — У нас свободная страна.
СЦЕНА 23/5
Таракан
В этот момент с потолка или с люстры камнем падает нечто тяжелое, многоногое, живое! ударяется с костяным стуком о край сахарницы, отскакивает, кувыркается и несётся стремительно по скатерти, огибая бутылки, чашки и бокалы.
Это таракан — огромный, Богдану кажется с кулак величиной. Никогда он таких не видел. Черный, отсвечивающий красным, стремительный. Он слаломным зигзагом мчится по столу и как ласточкой с берега прыгает на колени Вельзевулу. И тотчас же исчезает, будто его никогда здесь и не было. Никто не успевает испугаться по-настоящему, но все дружно и с шумом отшатываются, а Маришка коротко взвизгивает и вместе со стулом стремительно отъезжает к стене.
— Мать твою, наперекосяк! — произносит Тенгиз, вскакивая на ноги.
Слышится хор возмущенных голосов, в котором особо выделяется отчаянный вопль Маришки:
— Убирайся, он по тебе ползает! Брысь с глаз долой, чтобы я тебя никогда не видела!
Вельзевул делает успокаивающие жесты, рассылает обеими руками воздушные поцелуи и даже сквозь повязку видно как самодовольно он ухмыляется. А когда вопли и проклятия утихают, он зловеще обещает:
— Этот гад Аятолла будет у меня кричать «Capevi»! — видимо Костя путает «capevi» и «peccavi» — «я виноват» — лат.
Но все так злы и раздражены, что никто даже не спрашивает, что он этим хочет сказать. Впрочем и так все ясно, по одной лишь интонации. Вельзевула заставляют встать со стула, распахнуть куртку, расстегнуть рубаху, потрясти портками. Экстремисты требуют чтобы он разделся догола. Повелитель Мух помирает со смеху:
— Да нет его здесь! Да он уже в подвале. Что он, дурак, что ли?
СЦЕНА 23/6
Роберт
В разгар суматохи раздаётся звонок в дверь и объявляется Роберт. Строгий и неулыбчивый как и всегда. Его усаживают в единственное полукресло, наливают водки, Маришка приносит из кухни парочку еще теплых бифштексов. Богдан смотрит как обхаживают Лорда Винчестера и старательно отгоняет от себя тухлые мыслишки о «близости к телу», а равно о свечении отраженным светом. Вздор все это. Боб высокомерен без заносчивости и строг без жестокости. Вполне достойная личность на самом деле, да и Сэнсей и не стал бы держать около себя недостойного.
— Как там наш Сэнсей? — спрашивает Богдан из вежливости. Кто-то же должен был это спросить.
— Сэнсей в полном порядке, — лаконично ответствует Роберт, поедая бифштекс.
— Указания? Пожелания? — подключается уже основательно поддавший Юра-Полиграф, — Приказы?
— Вольно. Можете отдыхать.
— Подлинная деликатность всегда незаметна, — комментирует ситуацию Андрей-Страхоборец и осведомляется:
— Тебе рассказать, о чем мы здесь договорились?
— Обязательно. Только вкратце.
— Разумеется вкратце. Тенгиз, расскажи человеку!
И Тенгиз говорит:
— Значит, так. Я предлагаю следующий вариант. Выборы в воскресенье. В воскресенье, прямо с утра Димка переселяется сюда, ко мне. Пусть поживет пока здесь, так мне будет спокойнее. В понедельник я выхожу на Аятоллу и имею с ним беседу. Далее будем действовать по обстоятельствам. Ты, Вельзевул, должен быть к этому времени полностью готов. Успеешь?
Вельзевул кивает.
— Хорошо. Есть у меня еще и запасной вариант, но сначала, Боб, скажи, в какой степени мы можем рассчитывать на Сэнсея?
— Ни в какой, — говорит Роберт, подбирая соус корочкой.
— То есть? Ты так с ним и не поговорил?
— Я поговорил с ним. В последний раз час назад. Мы не можем на него рассчитывать.
— Но почему, блин? Что он тебе сказал?
— Дословно?
— Давай дословно.
— Он сказал: «Отличная штука — команда. Всегда есть возможность свалить вину на кого-нибудь другого».
— Что это, блин, значит? — спрашивает оторопевший Тенгиз.
— Это «Восьмое правило Фингейла». Если тебе от этого легче.
— И все?
— И все, — говорит Роберт-Винчестер и тянется к остывшим уже гренкам на огромном фамильном блюде кузнецовского фарфора.
— Слушай, Матвей, — продолжает он без всякого перехода, — Давно тебя хотел спросить. Можно назвать Гёделевским утверждение «Вселенную создал Бог»?
СЮЖЕТ 23/7
Приступим!
Богдан не слушает дальше. Ему неинтересно, является ли это утверждение Гёделевским, тем более что он совершенно уверен, что Вселенную создал не Бог.
Он поднимается, вылезает из-за стола и манит за собою опекуемого Вову. Надо работать. Он мало что умеет делать в этой жизни, но то что он умеет, он делает лучше многих. Может быть лучше всех. Он проходит в спальню. Вова грузно топает след в след, тяжело сопя как ломовая лошадь. Однако в сопении этом уже слышится рабочий азарт. Вова предчувствует работу, а работать он любит. Хотя и мало что пока умеет.
Вадим лежит на боку, свесив руку до полу. Лицо его смято подушкой и весь он выглядит как раздавленное животное. Сейчас это просто бурдюк, наполненный отчаянием и бессилием.
— Но он же вполне здоров, — возражает Вова.
— Это тебе только кажется, — отвечает Богдан, — Он несчастен, а несчастье это болезнь. Более того, это лоно всех болезней на земле.
— Несчастье не лечится, — возражает Вова, = Оно проходит само собой, как дождь.
— Или не проходит, — говорит Богдан.
— Или не проходит, — соглашается Вова, — Но тогда оно перестает быть несчастьем и становится образом жизни.
— Правильно поступает тот, — цитирует Богдан, — Кто относится к миру, словно к сновидению. Когда тебе снится кошмар, ты просыпаешься и говоришь себе, что это был всего лишь сон. Говорят, что наш мир ничем не отличается от такого сна.
Однако, Вова тоже читал «Книгу
