Повести и рассказы - Джо Хилл
На следующий день Арлин в школе не появилась. Возвращаясь с занятий, Руди с Максом прошли мимо ее дома. На окнах висели черные занавеси, и ферма Качнера застыла в тоскливом молчании. Похороны предстояли на следующее утро, и, вероятно, Арлин с отцом решили переночевать в городе, у родственников.
Ребята добрались до своего двора, где на подъездной дорожке стоял отцовский «Форд». Руди сразу направился в конюшню — они держали лошадь, дряхлую кобылу по кличке Райс. Сегодня чистить стойло предстояло брату. Макс вошел в дом. Наклонные дверцы подвала были открыты настежь, но, едва он уселся за кухонный стол, как створки с треском захлопнулись, и отец поднялся по ступенькам в гостиную.
— Работал? — поинтересовался Макс.
Абрахам лишь скользнул по нему пустым взглядом.
— Потом все покажу, — помолчав, сказал он.
Отец вытащил из кармана жилетки серебряный ключ от двери в подвал. Раньше замок он не запирал, и Макс даже не знал, что у них имеется ключ.
Остаток дня он провел в тревожном ожидании, поглядывая на подпол. В голове звучало обещание отца: «Потом все покажу». Они сели обедать, и сразу пообщаться с Руди не удалось; после ужина, пока учили уроки, такой возможности тоже не представилось. Старик обычно удалялся в кабинет, не дожидаясь темноты, и до утра братья его уже не видели. Однако на сей раз Абрахам был неспокоен: расхаживал по комнатам, мыл стаканы, искал очки, потом занялся разжиганием керосиновой лампы. Он подкрутил фитиль, и лампа вспыхнула красным огоньком, заколебавшимся в стеклянной колбе. Абрахам поставил ее на стол перед Максом и обратился к сыновьям, открывая подвал:
— Мальчики, спускайтесь и ждите меня. Ничего не трогайте.
Руди, побледнев, бросил на Макса испуганный взгляд. Подземелье он на дух не переносил — не любил низкие потолки, странные запахи и заросшие паутиной углы. Если отец просил его что-то сделать в подвале, братишка всегда договаривался с Максом, чтобы тот составил ему компанию. Не успел Макс открыть рот, как Абрахам выскользнул из комнаты и исчез в коридоре, ведущем к кабинету.
Он глянул на брата, и тот отчаянно затряс головой.
— Все будет хорошо, — пообещал Макс. — Я с тобой.
Руди взял лампу, пропустив брата вперед. Красноватый свет отбрасывал колеблющиеся и прыгающие тени, разгоняя тьму, жавшуюся к стенам лестницы. Макс сошел вниз первым и робко осмотрелся. На рабочем столе слева от лестницы лежал длинный, накрытый грязной белой парусиной сверток — не то штабель кирпичей, не то стопки белья из прачечной — в темноте не разберешь. Макс осторожно подобрался ближе к столу и застыл, догадавшись, что скрывается под тканью.
— Давай уйдем отсюда, — пискнул сзади брат.
Макс и не знал, что Руди спустился, — думал, так и стоит на ступеньках.
— Давай, Макс…
Он понимал — Руди хочет не просто выйти из подвала. Брат собрался бежать из дома, где они прожили десять лет, и возвращаться не намерен. К сожалению, Гека с Джимом из них не получится — в бега ударяться поздно. Шаги отца тяжело застучали по пыльным деревянным ступеням, и Макс глянул вверх. Абрахам нес докторский саквояж.
— Раз уж вы пошарили в моем кабинете, предполагаю, что у вас появился интерес к моей тайной работе, ради которой мне пришлось стольким пожертвовать, — начал отец. — Вот этими руками я убил шесть вампиров, последним из которых стала та несчастная тварь с фотографии в кабинете. Наверняка вы ее видели.
Руди бросил отчаянный взгляд на брата, однако тот лишь покачал головой. Молчи…
— Я убивал сам и учил других искусству уничтожения нежити. В числе моих учеников был первый муж вашей матери — Джонатан Харкер, упокой Господь его душу, — продолжал Абрахам. — Таким образом, косвенно я приложил руку к смерти еще пятидесяти особей из грязного, зараженного племени. Теперь настало ваше время, мальчики. Вам следует обрести уверенность: вы должны знать, как одолеть врага.
— Я не хочу ничего знать! — крикнул Руди.
— Он не видел фотографию, — одновременно с братом произнес Макс.
Отец, словно не слыша их, прошел к столу с накрытым тканью свертком. Приподняв угол парусины, заглянул внутрь и, удовлетворенно ухнув, сдернул ее вниз.
Миссис Качнер была полностью обнажена. Тело страшно высохло, щеки запали, рот провалился. Живот ушел в яму между ребер, словно все его содержимое высосали вакуумной помпой. Стекшая из брюшной полости кровь окрасила нижнюю часть трупа в фиолетовый цвет. Руди застонал, спрятав лицо у брата в подмышке.
Отец поставил сумку подле тела, открыв замочек.
— Она, разумеется, не вампир. Обычный покойник. Настоящие вампиры встречаются нечасто, и вряд ли мне следовало искать подлинную нежить для наших опытов — это и глупо, и опасно. Для небольшого урока подойдет и миссис Качнер.
Абрахам вытащил из глубин сумки обернутый в бархат сверток с колышками.
— Почему она здесь? — спросил Макс. — Ее ведь завтра хоронят…
— Хоронят завтра, а сегодня я делаю вскрытие. Это мое личное исследование. Мистер Качнер все понимает и готов оказать любую помощь, если она позволит спасти хотя бы еще одну женщину с подобным заболеванием, — объяснил Абрахам, держа в одной руке колышек, в другой — молоток.
Руди заплакал.
Максу на миг почудилось, что душа его вышла из тела, которое сделало шаг вперед. Макса в нем не было — он остался рядом с братишкой, обнимая того за плечи. Руди тихо бормотал, что хочет тотчас подняться в дом. Тело Макса, шаркая ногами, приблизилось к отцу, а тот смотрел на сына со смешанным выражением любопытства и некоторого одобрения.
Абрахам вручил ему молоток. Его тяжесть потянула кисть вниз, и душа Макса вновь заняла свое место. Отец схватил его за другую руку, занеся ее над тощей грудью миссис Качнер, и прижал его палец к впадине между ребер. Макс глянул в лицо мертвой женщины. Ее рот приоткрылся, словно покойница силилась что-то вымолвить. Ты никак в доктора мне записался, Макс ван Хельсинг?
— Забиваешь кол вот сюда, до отказа, — сказал Абрахам, вытащив из свертка один из колышков. — После первого удара вампир начнет выть и богохульствовать, станет бешено извиваться, стараясь вырваться. Про́клятое племя легко не сдается. Не останавливайся ни на секунду, пока не пронзишь тварь. После этого она перестанет сопротивляться, и вскоре все будет кончено.
Макс поднял молоток, вновь посмотрел на миссис Качнер, и его охватило желание сказать, что он сожалеет, что он не
