ХТОНЬ. История одной общаги - Евгений ЧеширКо
Я ни разу не был в гостях у Коротковых, да они и не приглашали. Не удивлюсь, если окажется, что в своей комнате они держат розового единорога, который поет им романсы, когда они сидят вечером под абажуром торшера, держась за руки, и тонут во влюбленных глазах друг друга. Несмотря на свою отстраненность от приземленного мира общежития, их часто можно увидеть на кухне – обедают и ужинают они почему-то там. Неоднократно я был свидетелем этого возвышенного действа. Поначалу эта парочка меня удивляла, затем, признаюсь, раздражала, а сейчас я смотрю на них, как на мужчину и женщину, которые, кажется, по-настоящему счастливы.
– Герочка, пюрешки еще подложить?
– Садись, сама-то покушай.
– Ой, да успею. Сейчас чайничек поставлю.
– А мы сахар купили, Верунь?
– И сахар купили, и печенье, и даже «Геркулес» на завтрак.
– Вот же мы молодцы.
– Сейчас хлебушка еще нарежу.
Их большую душу будто бы разрезали на две равные части и поместили в два разных тела, но они не растерялись и быстро отыскали друг друга в этом мире, чтобы уже никогда не расставаться.
Мое отношение к этой паре никогда не было однозначным. Порой я смотрел на них с умилением, наблюдая за этой первозданной легкостью и непринужденностью, с которыми они шли по жизни, держа друг друга за руку. В другое время меня жутко раздражали все эти «чайнички», «пюрешечки» и «хлебушки», которыми они обкладывали друг друга, как чересчур заботливые родители обкладывают мягкими подушками свое ненаглядное чадо, посапывающее в кроватке. В такие моменты мне казалось, что вся эта милота – дешевая показуха и напускное лицемерие, необходимое лишь для того, чтобы показать другим жильцам, что вот они, Коротковы, выше всей этой грязи, окружающей их со всех сторон.
Забавно, но в попытках прийти к какому-то мнению я обнаружил одну интересную взаимосвязь – чем чаще ночью просыпалась дочь Романовых в соседней комнате, чем громче она кричала, не давая мне выспаться, тем выше была вероятность того, что, встретив утром Коротковых в коридоре, я подумаю о том, что нет ничего скучнее и примитивнее такой безоблачной и умиротворяющей старости. Когда же мне удавалось выспаться, Коротковы радовали меня и восхищали одним своим внешним видом. Парадоксально, но факт.
– Споришь, нет?
Коля поставил кружку на стол и, не запивая, протянул пятерню, которая под воздействием алкоголя уже стала слегка покачиваться из стороны в сторону, как кобра перед броском.
– Как мы проверим-то? Подойдем к нему и в лоб спросим: «Герман Ильич, а вы никогда не думали бросить свою жену и пожить для себя?» Он, конечно, добряк, но за такое может и в глаз дать.
– Зассал?
– Тебя или Ильича?
– Спорить будешь, нет?
Коля грозно смотрел на меня исподлобья, не опуская руки. Кажется, своим вопросом я наступил на его больную мозоль. А что, ему можно жаловаться на жену, а мне и спросить нельзя? Тем более, что это был не праздный интерес, можно даже сказать, что от ответа на него в какой-то степени зависело мое будущее.
Я никогда не был фанатом института брака и даже считал его каким-то пережитком стародавних времен, когда люди считали штамп в паспорте отпечатком длани божьей, который дарует им если не вечное счастье, то хотя бы право на стабильный борщ, секс и гвоздь в стене. Мои родители не были примером идеальных семейных отношений, все было как у всех – ровное сосуществование без ярких всплесков вселенской любви друг к другу, но и без поножовщины. Периодические ссоры, конечно же, имели место, но разве могут два человека, проживающих в одной квартире, обходиться без конфликтов? Хотя, наверное, могут, судя по Коротковым. Но они инопланетяне и живут по другим законам. С другой стороны – кто знает, что там происходит за их дверью? Может, они по вечерам молча душат друг друга мягкими розовыми шарфами в клеточку… Впрочем, не о них сейчас. Взрослея и наблюдая за отношениями своих родителей, я все чаще приходил к выводу, что семейная жизнь – это не «жизнь» в привычном понимании этого слова, а скорее работа. Тяжелая, изнуряющая и совсем не прибыльная, а даже наоборот. Два человека в один момент узнают о схожести целей проектов, над которыми работают, и решают, что вместе они смогут повысить эффективность путей их достижения. Поначалу им кажется, что все идет как надо, но со временем они узнают, что хоть цели проектов и схожи, но методы работы кардинально различаются. Осознав это, двое сначала пытаются переубедить друг друга в правильности своей методологии. Если это не приносит эффекта, коллеги решают продолжать свои проекты в одиночку, но, как правило, пугаются того, что не вывезут такой объем самостоятельно, поэтому продолжают формально вести общее дело, но каждый в свою сторону – кто в лес, кто по дрова. В какой-то момент они понимают, что хоть и со скрипом, но все же, шаг за шагом, их общий проект продвигается вперед. В послужном списке уже много достигнутых целей, и выходит, что все было не зря. И лишь где-то на задворках подсознания скребет лапками еле живой паучок, пытаясь освободить из паутины устоявшегося мировоззрения мысль о том, что они стали жить вместе совсем не ради каких-то целей, методов и проектов, а только лишь потому, что когда-то просто любили друг друга и думали, что так будет всегда. Наверное, где-нибудь и живут такие люди, которые на самом деле познали это «всегда» и безгранично любят друг друга до конца своих дней, не скатываясь во все эти богомерзкие партнерские отношения, но я с такими счастливчиками незнаком. Ну, кроме Коротковых, конечно, но это исключение. По моим наблюдениям, чем ярче свет,
