Хозяин Чураево. Исчезнувшие в снегах - Елена Владимировна Ляпина

Никита во всю похрапывал, я сняла платье и колготки, и почувствовала, наконец, облегчение. Натянула свободную футболку, сходила умыть лицо и юркнула к Никите под одеяло, прижалась к его теплому боку. Лерка ещё ходила туда-сюда, умывалась и переодевалась. А я думала о Роберте. Я не могла понять, что происходит, не могла разобраться в себе. Я же очень люблю Никиту, но почему вдруг страстно жажду Роберта? Неужели, я такая дрянная девчонка? Я же всегда была правильная, честная, высокоморальная, презирала ветреных дам, и думала, что со мной вот точно не произойдет ничего такого; но вот, встретив Роберта, в моей душе всё перевернулось. Нужно всё-таки сказать себе твердое «нет» и забыть о Роберте. Поглощенная этими мыслями, я незаметно уснула.

Сквозь сон мне казалось, что кто-то бродит вокруг дома, какой-то очень большой зверь. Мне вдруг стало страшно, но потом я поняла, что какой бы он ни был, ему не прорваться к нам. Затем я вспомнила, что медведи обладают такой силой и ловкостью, что умеют выдергивать двери, что никакой засов им не помеха, и у меня тут же испуганно застучало сердце. А закрыли ли мы дверь на замок? Хорошо, что мы с Никитой далеко, а вот Роберт, Денис и Ростик спят, можно сказать, что у самого входа. Как-то странно получалось: я вроде бы спала и в то же время рассуждала, словно находилась в бодрствовании.

Между тем большой зверь подошел совсем близко к окну нашей комнатки, мне кажется, я видела его морду, а огромными рогами он проскреб крышу. Это был лось, тот самый, которого я мельком видела из окна нашего джипа. Следуя за нами, он дошел до этого домика. Будто подслушав мои мысли, лось громко фыркнул и выдохнул пар, отчего стекла тут же покрылись морозными узорами.

Я вздрогнула и проснулась. Села на постели и уставилась в окно. Там никого не было, только слабый лунный свет проникал сквозь замерзшие стекла. А ведь, правда, на окне появились красивые морозные узоры, я точно помнила, что, когда ложилась спать, было прекрасно видно двор. Я бы сейчас с большим удовольствием зашторилась бы, но, к сожалению, во всем доме на окнах не было ни штор, ни гардин.

Я прислушалась: никто не топтался во дворе, не фыркал и не скреб рогами.

Ну, нет, какой-же это бред, придумать всё это про лося, он же не голодный волк, чтобы идти по нашим следам, тем более по дороге, где ездят машины. Я тихо рассмеялась – сама напридумывала себе страшилок, сама себя и напугала.

Ужасно хотелось пить, я сползла с тахты на ковер, но было неудобно в одной футболке и трусиках идти на кухню, а рыться в темноте в сумке в поисках шорт было лень, поэтому я завернулась в плед и так пошла.

Было тихо, только сладко сопели ребята, а ещё чудесно пахло смолой от деревянных стен и нашей елкой. Панорамные окна в гостиной тоже покрылись красивым морозным узором. Волшебный лунный свет искрился на изморози, проникал сквозь тонкие снежные рисунки и тускло отражался на елочных игрушках и мишуре. В этом пледе, как в мантии, я почувствовала себя Снежной Королевой, гуляющей по своему замерзшему замку.

Ни диване спали Ростик и Денис; долговязый и худой Ростик развалился, чуть ли не на середине, оставив Денису совсем немного места, тот еле уместился, опустив вниз руки, почти касаясь пальцами ковра. Рядом с диваном, составив вместе кресла, спал Роберт. Он тоже не помещался полностью, свесил ноги с подлокотников. Он немного раскутался, и теперь лунный свет ложился на его спящее лицо и на фактурную грудь. Боже, он ещё симпатичнее, когда спит, длинные черные ресницы красиво лежали на его щеках. Я медленно прошла мимо Роберта, с трудом удерживая себя от того, чтобы не остановиться и не поцеловать его.

Я зашла на кухню и, не включая свет, налила себе в стакан минералки. Отпила и задумчиво посмотрела за окно. На улице было тихо, безмятежно и очень красиво, казалось, что кто-то разбросал на сугробы миллиарды алмазных крупинок, и теперь они все сверкали и переливались в лунном свете.

Вдруг позади меня раздался едва слышимый шорох, я обернулась – в проеме темнела чья-то фигура, и я сразу узнала Роберта. От неожиданности я вздрогнула и чуть не выронила стакан. Мое сердце замерло. Боже, я теперь узнаю его всего лишь по одному силуэту. Мои руки заметно задрожали, и от греха подальше я поставила на стол стакан.

– Привет, – шепотом произнес Роберт, подходя ближе. – Ты чего не спишь?

Его руки коснулись меня, и с моих плеч тут же слетел плед.

– Ох, – выдохнула я, не успев его поймать.

Я хотела наклониться за пледом, но Роберт не дал мне его поднять, он схватил меня за талию и рывком усадил на столешницу возле раковины. Его губы тут же впились в мои, он стал жадно целовать меня, затем перешел на шею, оттянул широкий ворот футболки, и я ощутила на своем голом плече его горячие поцелуи. Моя твердая решимость отказаться от Роберта тут же разлетелась в прах.

– Дианочка… солнышко мое… – шептал он, и его голос ласкал меня.

Пару минут я купалась в его нежности, с Никитой у меня никогда такого не было, и это очаровывало меня. Но всё же страх, что меня могут застукать друзья, взял вверх. Я представила, с какой горечью Никита будет глядеть на меня, как мне самой будет чертовски стыдно смотреть ему в глаза, что он разочаруется во мне – и мне стало тошно.

– Нет, Роберт, нет. Нас так могут увидеть, – зашептала я, вырываясь из его объятий.

– Никто не увидит, все спят, – он принялся горячо уверять меня.

– Нет, Роберт, нет. Вдруг Никита проснется? Я так не могу, – запротестовала я, но не смогла найти в себе силы оторвать свои руки от его крепких могучих плеч.

– А мы по-тихому, – прошептал он, рывком сдергивая с меня трусики.

– Нет, о, боже! – Я не понимала, как это остановить. – Но я ничего про тебя не знаю, – сказала я первое, что пришло мне в голову.

– Что ты хочешь про меня узнать? – усмехнулся он. – Я, Роберт Чураев, двадцать четыре года от роду…

– Чураев? – перебила я. – У тебя такая же фамилия как название этой деревни?

– Ага, – улыбнулся Роберт. – Я же