Как жить богом - Михаил Востриков

— Силецкий, — быстро отвечает Работодатель, и сразу делается очевидно что врет. Он и сам это понимает, смеётся и говорит, — Не вспомнил. Или не захотел вспомнить. В самом деле, клянусь. А почему ты спрашиваешь?

— У меня знакомый есть, — говорит Юрий по возможности небрежно, — У него тоже такое же вот пятно на ползатылка.

— Да⁈ — Работодатель быстро на него косится.

— И сколько же ему лет, знакомому твоему? — спрашивает он, тоже небрежно.

— Лет шестьдесят, наверное. Или шестьдесят пять.

— Нет. Это не тот. Не получается. Тому должно быть сегодня лет сто и еще с хвостиком, — он снова смотрит, на этот раз откровенно пристально, — Хотя вообще-то, с другой-то стороны, если подумать. Познакомишь?

— Вряд ли, — говорит Юрий, спокойно выдерживая его знаменитый взгляд, — Зачем это тебе? Только зря тревожить старого человека.

СЦЕНА 9/4

Работодатель молчит. Юрий достаёт второй диктофон, секретный, проверяет запись — здесь тоже все в порядке.

«Ладно, — думает он, — Потом. Все потом. Не хочу сегодня думать вообще. Ни о чем. К чертям!».

— А кто он вообще такой, этот твой Алексей Матвеевич? — спрашивает Юрий.

— Как? Ты так и не понял? Это же Алексей Добрый. Великий целитель. Ты что, газет не читаешь?

— Не читаю. И радио не слушаю.

— И рекламу тебе в ящик не бросают?

— И рекламу не читаю. И телик я не смотрю. Серый я, чего и тебе от всей души желаю. А от чего он исцеляет?

— От всего, — говорит Работодатель тоном щедрого хозяина.

— И на хрен он нам с тобой сдался?

— Не нам, — говорит Работодатель, — Это заказ.

— Какой заказ?

— Выпотрошить. Он много чего знает, этот Лешка-Колошка. Ты же сам видел.

— А кто заказчик?

Работодатель отвечает не сразу, но все-таки отвечает:

— Аятолла, — говорит он. — Извини.

«Опять Аятолла» — хочет сказать, но конечно не говорит Юрий, — Неужели не понятно, что — нельзя. Опасно. Да и попахивает. Баксы не пахнут? Еще как пахнут. Если принюхаться. Но если не принюхиваться специально, тогда, разумеется не пахнут. Я не хочу работать на Аятоллу, понятно тебе? На Павла Петровича Романова — с удовольствием. На себя, любимого, пожалуйста. А на Аятоллу не хочу. Тошнит. И не только от страха'.

СЦЕНА 9/5

Работодатель останавливается у подвальчика «24 часа» не сказав ни единого слова в поучение. Отслюнивает шестьдесят баксов двадцатками и уезжает, сделав на прощанье ручкой.

— До завтра. В десять ноль-ноль, как штык, на рабочем месте — будем потрошить еще одного дяденьку с бородой.

— Да хоть с рогами, — Юрий спускается в подвальчик и набирает там на сорок баксов всякого. (Все в подвальчике его старые знакомые и принимают у него хоть баксы, хоть дойчемарки, хоть юаровские рэнды — по специальному курсу, разумеется, но такова уж се ля ви.)

При выходе, руки у него (на американский манер) занимают два титанических пакета, и, чтобы не рисковать драгоценными бутылками он, добравшись до двери съёмной квартиры нажимает на кнопку звонка подбородком. Жанка, слава Богу, прискакивает тут же, распахивает дверь, и он по квадратным глазам ее моментально понимает: что-то не так!

— Что?

— Вадим там твой — говорит Жанка тихонько и как бы с испугом, — Знаешь, он, по-моему, немного не в себе, честное слово.

— О, Господи! — говорит Юрий, но более с облегчением, нежели с раздражением или неудовольствием.

Вадим как вернулся из своей дурацкой экспедиции на Северный Кавказ, так с тех пор и пребывает в состоянии для него совершенно необычном. Он какой-то растерянный, что ли?

«Да, что с тобой, скотина? — допрашивают его ребята, — Что у тебя болит?»

Мариша не выдержав затащила Вадима в знакомую частную поликлинику, где нашли его физически здоровым, но психически подавленным (что и без них было всем очевидно). Сейчас он спит в кресле перед включенным — без звука — телевизором, рот полураскрыт, а опущенные веки судорожно подергиваются. Юрий обнюхивает его — спиртным не пахнет. Ладно, пусть дрыхнет. Пока. А там посмотрим.

Он возвращается в кухню, где Жанка уже орудует вовсю — шуршит замаслившейся оберточной бумагой, вскрывает пакеты, раскладывает снедь по тарелкам, что-то там нарезает — розовое и жирное, хлопает холодильником, брякает вилками-ножами — тоже, видимо, проголодалась, старушка моя, и взалкала выпить. (Интересно, можно так сказать: взалкала выпить?) Ему остаётся только откупоривать бутылки и готовить джин-тоник, первую порцию, самую смачную.

И вдруг…

СЦЕНА 9/6

На кухню входит проснувшийся, несколько помятый Вадим, и… встаёт на колени:

— Жанночка, прости, дорогая, прости! Юра, умоляю, — говорит он, — Не пей пока! Съезди со мною, буквально, на полчасика. Здесь, рядом. После, вместе выпьем!

Юрий недовольно, но соглашается:

— Встань с колен, скотина! Куда я денусь, — бурчит он себе под нос, ощущая волшебный запах рыбной нарезки и буквально захлёбываясь слюною.

СЦЕНА 9/7

Казино

В полчаса они конечно не укладываются, но через полтора часа совершенно обалдевшая Жанка смотрит теперь уже круглыми глазами, на стол с россыпью выпавших из обычного газетного свёртка черно-зелёных купюр номиналом 100 долларов каждая.

— Семнадцать тысяч, как с куста, — тихо говорит Вадим, вытаскивая из россыпи три купюры и засовывая их себе в кармашек рубашки, — Без трёх сотен. Юра только что помог мне их выиграть в покер в казино «Мираж» на Большом П. С. Это ваши деньги, ребята. Мне столько не надо. Забирайте. Вам нужнее.

Жанка смотрит на Юру, а Юра смотрит на Жанку. Сбылась их мечта⁈ Так просто?

«Ну, а что я могу поделать? — думает Юрий, — Стил, контбет, флоат, сквиз, овербет, трипл баррель! Это оказывается виды блефа в покере»

Но Юрий их не различает и реагирует просто: блеф или не блеф. Враньё или нет. И как оказалось совершенно не обязательно быть «шпилем» (крутым игроком) в этой довольно сложной карточной игре, если ты умеешь безошибочно угадывать, блефует противник или нет. Или тебе кто-то подсказывает. А то и подправляет результат.

Ох-х, как они с Вадимом сейчас оттянулись в казино! Они бы вынесли всё это заведение, но чувство меры сродни чувству самосохранения. Вовремя остановиться. это спасти жизнь себе и близким.

СЮЖЕТ 9/7

Шпокают взломанные баночки тоника, звенит лед в прозрачной синеве божественного напитка, они чокаются толстыми стаканами и выпивают, и сразу же