Переплетения 2 - Гизум Герко
Он на мгновение задумался, просчитывая варианты.
— Слушай, в свете этого, тебе тем более нужно принять наше предложение, — его голос стал твердым, деловым. — Это больше не вопрос карьеры, это вопрос безопасности. Твоей личной и нашей информативной. Как только ты станешь нашим сотрудником, наша Служба Безопасности возьмет тебя под полную опеку. Мы выясним, кто эти люди. Обещаю.
Он не лгал. Каждое его слово было пропитано ледяной корпоративной логикой. Возможно, я не был для него человеком, а посто ценным активом. Но он собирался защищать этот актив всеми доступными ему ресурсами. Именно это мне и было нужно.
— Я согласен, Олег, — сказал я.
— Сейчас я позвоню в начальнику отдела кадров и назначу встречу на завтра.
Вечером мы с Сергеем сидели на его кухне, как в старые добрые времена.
На столе стоял ряд пустых бутылок из-под пива, а мы молча смотрели, как за окном сгущаются сумерки.
— Помнишь, как мы праздновали уход? — тихо спросил Сергей. — Кричали, что мы свободны. Что больше никогда не вернемся в эту корпоративную мясорубку.
— Помню, — кивнул я.
— А теперь ты возвращаешься. Добровольно.
Мы молчали, долго. Это была тихая, немного грустная сцена. Это было не поражение. Это было прощание со свободой. Точнее, с иллюзией свободы. Я уходил из клетки, чтобы вернуться в нее же, но уже с куда более прочными прутьями.
* * *
После телефонного разговора атмосфера на кухне стала чуть легче, но напряжение не исчезло.
Оно лишь сменило форму, из открытой тревоги превратившись в холодную, деловую сосредоточенность.
— Пойдем, — сказал Сергей, поднимаясь. — Нужно подготовить тебя к встрече. Запишем все твои показания, проанализируем все, что у нас есть.
Он повел меня в комнату своего сына, Богдана.
— У него ноутбук помощнее моего, да и обстановка… более творческая.
Как только я переступил порог, я понял, что «творческая» — это слишком мягкое слово. Я ожидал увидеть стандартную комнату подростка. Беспорядок, постеры музыкальных групп, разбросанные вещи. Но то, что я увидел, заставило меня замереть на месте. Это был не беспорядок. Это был управляемый хаос.
Стены действительно были увешаны постерами. Но между яркими изображениями героев аниме и артами из видеоигр висели листы ватмана, исписанные плотными рядами сложнейших математических формул, блок-схемами и графиками. Я узнавал дифференциальные уравнения, теории фракталов, диаграммы квантовых состояний. Каждая схема была подписана странными, казалось бы, неуместными названиями:
«Вероятностная модель Огненного Шара», «Тензорное поле Ледяной Стены», «Топология Портала»
На столе, рядом с мощным игровым компьютером, царил такой же контролируемый хаос. Разобранные радиодетали, материнские платы, катушки проводов лежали рядом со стопкой книг. Но это были не школьные учебники. Это были университетские монографии: «Теория хаоса и нелинейная динамика», «Введение в квантовую физику», «Абстрактная алгебра». И посреди всего этого, словно странный, самодельный алтарь, стояло несколько приборов из проводов, конденсаторов и непонятных мне кристаллов, соединенных с осциллографом.
Пока Сергей пытался откапать ноутбук среди завалов рабочего стола, я медленно прошел по комнате, чувствуя себя так, словно попал в лабораторию безумного гения.
И тут мой мозг, мой собственный системный анализатор, начал соединять точки.
Я вспомнил эксперименты Бошки в игре. Его восторженные крики:
«Это не магия! Это гениально исполненный DoS-флуд!»
Его безумные заклинания с непредсказуемым эффектом. Его радость при виде «интересной переменной» в лице Праведника. Его одержимость не просто магией, а ее фундаментальными законами.
В моей голове что-то щелкнуло. Громко. Болезненно.
Бошка это Богдан.
И он был не просто «сумасшедший маг». Не просто «хаотичный игрок». Он был математическим гением, для которого «Этерия» была не игрой, а самой сложной и красивой математической задачей из всех, что он видел. Его «хаотичность» была не случайной. Это были эксперименты. Попытки найти скрытые паттерны в сложнейших системных процессах, управляющих миром. Он не нарушал правила, а искал их первопричину, аксиомы, на которых они были построены, пытаясь переписать саму математику этого мира.
Мой взгляд зацепился за одну из блок-схем на стене. Это была невероятно сложная структура, описывающая звуковые волны. Рядом — формулы резонанса, графики частот, расчеты затухания. И внизу, выведенное аккуратным, почти каллиграфическим почерком:
«Теория акустической энтропии в замкнутых системах».
Я смотрел на эту схему, и холодная волна понимания накрыла меня. Богдан, сам того не зная, искал ключ к главной загадке Подгорода. Он анализировал «диссонанс». Он пытался понять логику «поющих камней». Он был не просто игроком. Он был исследователем, чей уровень мышления был даже более абстрактным и фундаментальным, чем мой собственный. Я взламывал систему. А он пытался понять переписать ее законы физики.
— Нашел! — голос Сергея вырвал меня из оцепенения. Он протягивал мне ноутбук.
Я взял ноутбук, но мой взгляд все еще был прикован к формулам на стене.
— Сергей, — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более обыденно. — А Богдан… он в «Этерию» играет?
Сергей усмехнулся, усаживаясь на край кровати сына.
— А то! Он же меня на нее и подсадил. Говорит, что это самая элегантная симуляция, которую он видел. Играет там каким-то безумным магом. Ник еще такой дурацкий… Бошка. Целыми днями сидит, что-то там колдует.
Я кивнул, делая вид, что просто проявил вежливый интерес.
— А, Бошка. Да, кажется, встречал его в игре. Забавный парень.
Сергей просто пожал плечами.
— Бывает. Мир тесен, даже виртуальный.
Для него это не было чем-то необычным. Для меня же это открытие было сродни обнаружению еще одной, скрытой переменной в уравнении. Переменной, которая могла как решить всю задачу, так и привести к полному коллапсу системы.
* * *
Утро понедельника встретило меня холодным, безразличным светом московского неба.
Мы ехали в молчании. Сергей не задавал лишних вопросов, а я был слишком погружен в свои мысли, прокручивая в голове предстоящий разговор.
Машину пришлось оставить в паре кварталов от сияющего небоскреба «НейроВертекс-Тауэр», ближе свободных мест не было. Шпиль башни, теряющийся в низких, серых облаках, выглядел как игла, пронзающая небо.
— Ну, что, — Сергей нарушил тишину, его голос был непривычно серьезным. — Готов войти в клетку со львами?
— Нет, но придется, — ответил я, глядя
