«Неправильный герой для сломанного мира» Книга первая: Свет и Тень - TamerlanKorolev
Их первая серьёзная битва втроём против стаи [Опустошителей Равнин, Ур. 15] — гиеноподобных тварей со скрежещущими челюстями — едва не закончилась плачевно.
— Правое крыло — моё! — крикнул Ракун, вкладывая в удар Меча Ветра силу недавно освоенного [Водяного Клинка]. Струя сжатой воды, обёрнутая вокруг стали, со свистом рассекла воздух.
— Тактический идиотизм! — прорычал в ответ Громор, его двуручный топор с такой силой обрушился на ближайшую тварь, что та разлетелась на куски. — Ты открываешь фланг! Динэя остаётся без прикрытия!
— А кто тебя, мой зелёный Халк, назначил великим полководцем? — парировал Ракун, изящно уворачиваясь от липкой слюны другой гиены. — Я до сих пор жив, несмотря на твои «гениальные» указания!
С того момента, как Громор присоединился к ним, он, видя в Ракуне «сопливого человечишку», взял его в плотную опеку. Эти «уроки» напоминали попытку перековать хрустальный кубок кузнечным молотом.
— Ты держишь клинок, как барин помело! — орал Громор во время одного из таких занятий. — Вся сила — от земли, через бедро, в плечо! Смотри, глупец!
— А я, дорогой мой Шрек, предпочитаю философию «бей быстрее, болтай потом»! — огрызался Ракун, потирая ушибленное предплечье после того, как орк грубо «скорректировал» его стойку.
В той самой схватке с гиенами их спор чуть не привёл к трагедии. Ракун, пытаясь парировать атаку с двух сторон, отпрыгнул назад — прямиком на путь размашистого удара Громора. Лишь отчаянный крик Динэи и мгновенно воздвигнутая [Световая Преграда] спасли его от участи быть расколотым надвое собственным союзником.
После боя воздух звенел от несказанного напряжения.
— Ты чуть не сделал из меня фарш, Гремлин двухметровый! — налетел на орка Ракун, тыча пальцем в его бронированную грудь.
— А ты своей клоунской прытью подставил под удар жрицу! — рявкнул Громор, его ноздри раздулись. — Ты думаешь только о своём «я»!
Динэя бесшумно встала между ними. Руки на бёдрах, взгляд, способный усмирить и бурю, и двух упрямых воинов. Она не стала жестикулировать. Она просто смотрела на них — строго, без осуждения, но так, что оба, будто провинившиеся ученики, понуро опустили головы.
Вы оба — сильные бойцы, — говорил её безмолвный взгляд. Но вместе вы — два слепых котёнка в кузнице дровосека. Хватит. С сегодняшнего дня вы будете тренироваться вместе. И учиться слышать друг друга. Не только ушами.
И они, скрепя сердце и скрипя зубами, начали. Сквозь сарказм, язвительные комментарии и ворчание, они по крупицам собирали общую тактику. Ракун, с его феноменальной ловкостью и зарождающейся магией Воды, стал идеальным «клинком» — он находил бреши в обороне, расстраивал ряды и отвлекал. Громор, непробиваемая скала, стал «щитом» — он принимал на себя главные удары, прикрывал фланги и создавал простор для манёвра. А Динэя стала «сердцем» и «волей» — не только исцеляя, но и ослепляя врагов вспышками, возводя барьеры и своими стремительными атаками завершая начатое другими.
И это сработало. В следующей же стычке с бандой [Разбойников-мутантов, Ур. 16] они действовали как отлаженный смертоносный механизм. Ракун водяными клинками рассекал слабые точки в доспехах, Громор мощными взмахами топора крушил сомкнутый строй, а Динэя, кружась в смертоносном танце, обезвреживала метателей и контролировала периметр. Они даже разработали совместный приём: Ракун создавал плотную водяную завесу, заставляя врагов сбиться в кучу, а Громор, словно таран, проламывал её, сметая всё на своём пути мощным вращательным ударом.
— Ну что, Кузнечик на стероидах, — тяжело дыша, но с довольной ухмылкой произнёс Ракун, когда последний мутант рухнул бездыханным. — Почти красиво вышло. Для тебя.
— Почти, — фыркнул Громор, вытирая с топора зелёную слизь. Но в его глазах, привычно суровых, мелькнула искорка чего-то нового — холодного, оркского, но несомненного уважения. — Для щуплого заклинателя.
Пока «мальчики» учились не убивать друг друга в процессе спасения мира, Динэя оттачивала собственное мастерство. Она проводила часы в тренировках, превращая свою врождённую грацию в грозное оружие. Её движения были стремительны, как удар кобры, и точны, как полёт сокола. Иногда Ракун заставал её за этими занятиями и замирал, заворожённый. Это была не святая, не хрупкий цветок. Это была воительница.
— Эй, святая Джеки Чан, — подзывал он её. — Покажешь, как так элегантно ломать хребты? А то мой зелёный братец по оружию опять пытается вбить мне в голову свою теорию «истинной силы», от которой у меня скоро мозоли на мозгах появятся.
Динэя с лёгкой улыбкой показывала ему несколько связок, а Громор в это время ворчал, что «все эти пируэты против настоящего воина — пыль», но сам при этом внимательно следил за её работой ног и постановкой корпуса, оценивая технику с профессиональным интересом бойца.
Но самой большой неожиданностью стала эволюция Громора. Однажды вечером Динэя подсела к нему и, глядя прямо в глаза, жестами спросила, не хочет ли он найти внутри себя точку покоя, чтобы ярость стала инструментом, а не хозяином.
— Сидеть сложа лапы и слушать тишину? — Громор смотрел на неё, словно она предложила ему летать. — Я — орк! Мы не медитируем! Мы крушим!
— Сила, которая управляет тобой, в итоге сломает тебя, — парировала Динэя, её пальцы двигались плавно и уверенно. — Ты же уже проходил этот путь. Разве нет?
Упрямство орка не устояло перед её тихой, но несгибаемой настойчивостью. И вот однажды на рассвете Ракун, проснувшись от странного чувства покоя, стал свидетелем невероятного зрелища. Огромный Громор сидел на краю обрыва в немыслимой для его телосложения позе, старательно сложив ноги. Его глаза были закрыты, а лицо, обычно искажённое гримасой ярости или отчаяния, было удивительно безмятежным. Он дышал медленно и глубоко, и в этих вдохах и выдохах была какая-то древняя, почти звериная мудрость.
Ракун не удержался.
— Что, Халк, ищешь нирваны? Надеешься, что твоя горная богиня вернётся, если ты достаточно глубоко засядешь в позе лотоса?
Громор не открыл глаз, но уголки его губ дрогнули.
— Нет. Я ищу тишины, чтобы заглушить рёв внутри.
