"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

Милдред, казалось, слегка удивилась, как будто такой вопрос не стоило задавать. «Ну…» Она подняла руку, на мгновение, казалось, растерявшись. «Я имею в виду, что такой человек, как вы, общается с людьми в правительствах по всему миру, не так ли, и тому подобное? Я как бы предполагала, что если они достаточно информированы о природе Туриена и вероятном расположении духа в случае событий, которые они считают угрожающими, то…» она сделала небольшие круговые движения в воздухе, «ну, тогда они смогут определить свою политику или что-то еще, что они делают, соответствующим образом благоразумно».

Колдуэллу пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться. О, если бы мир мог быть таким простым! Чтобы предотвратить череду катастроф, называемых историей, достаточно было бы, чтобы кто-то сказал лидерам, загипнотизированным иллюзиями собственной гениальности, и завоевателям, опьяненным властью, вести себя прилично и думать о других, прежде чем совершать какие-либо безрассудные поступки. «Кажется, в последние годы они справляются лучше», — вот лучшее, что он смог сказать. «Это как все, что связано с большим количеством людей и большими переменами. Оно может двигаться только со своей скоростью. Мы можем только быть терпеливыми и упорными. Способ пройти милю — просто постоянно ставить одну ногу перед другой. Город — это кирпичи, укладываемые по одному за раз». На самом деле это не говорило много, но звучало так, будто это было так. Колдуэлл мог бы хорошо справляться с такими вещами. «Но то, на что вы указали, важно. Вы правы. К этому нужно относиться очень серьезно».

Милдред, казалось, испытала облегчение. «Могу ли я считать, что вы позаботитесь о том, чтобы они были доставлены в те места, где это принесет наибольшую пользу?» — сказала она. «Мне бы не хотелось, чтобы у нас возникли какие-то ужасные проблемы с туриенцами, и пришлось бы думать, что это могло произойти из-за того, что я была там и узнала то, что у меня есть, а затем не довела это до сведения тех, кто мог бы использовать это наилучшим образом».

«Вы можете быть в этом уверены», — торжественно ответил Колдуэлл.

***

И все же Колдуэлл не мог легко выбросить их разговор из головы. Он заставил его вытащить на свет и рассмотреть то, что он знал, но отодвигал на задний план. Может быть, он позволил себе расслабиться в эти последние годы признания и старшинства. Слишком много гольфа, свадеб и званых ужинов.

Он никогда не был убежден, что во всех бедах Земли можно обвинить еврейцев. Слишком много людей ухватились за откровения о вмешательстве еврейцев в человеческие дела как за повод освободить себя, свои нации, свои верования или идеологии от вины и ответственности, как будто они никогда не были причастны к преступлениям, которые взывали к искуплению на каждой странице истории; или если искупления не могло быть сейчас, по крайней мере, чтобы извлечь некоторые уроки, которые могли бы спасти будущее от повторения этих преступлений. Не было недостатка в местных талантах, готовых участвовать в работе и жаждущих своей доли добычи. Верный способ увидеть, как эти инстинкты снова берут верх, — это усыпить бдительность Земли, приняв на себя роль невинной жертвы и поверив, что ей нечему учиться, а значит, и ничего не нужно менять.

Оуэн, до выхода на пенсию, не раз высказывал опасения по поводу некоторых вещей, которые привлекали его внимание в ходе его отношений с ответственными людьми во всех уголках земного шара. В то время как мир в целом пресыщался самовосхвалением, а СМИ упивались своей оргией сенсационности, сосредоточенной на инопланетянах, знакомые гули старой ненависти, которая продолжала тлеть, подводные течения беспорядков и амбиции к господству все еще были живы в мире. Официальная версия, конечно, подпитывая дух общественного оптимизма и бодрости по отношению к будущему, была историей возрожденного лидерства, закапывающего топор войны и готовящегося представить Золотой Век в новом свете понимания того, что внешние силы препятствовали ранее. Но пьянящий тон всегда казался Колдуэллу каким-то нереальным. Какие силы могли выжидать своего часа за всем этим, явно демонстрируя свое лучшее поведение, пока они оценивали перерисованную игровую доску и чрезвычайно подняли ставки, которые представляла возможность доступа к совершенно новому режиму инопланетных технологий? Уже появились статьи, открыто появляющиеся в более откровенных областях партийной прессы и глобальной сети, сравнивающие терран с крошечными, но свирепыми бандами, которые покорили Америку, и утверждающие, что «момент» Земли приближается и что ее судьба «где-то там».

Старая цитата снова пронеслась в его голове, что единственное, что нужно для торжества зла, это чтобы хорошие люди ничего не делали. Помимо разговоров за столом и согласия со многими людьми, которые чувствовали то же самое, что он делал? спросил он себя. Короткий ответ был: «Немного». Как и все остальные, когда он честно изучал факты, он искал другие дела, которыми можно было бы себя занять, все время предполагая смутным образом, который никогда не кристаллизовался сознательно, что «что-то» произойдет.

В прошлом это никогда не было его методом. Он не захватил Navcomms и не превратил его в крупнейшее и самое динамичное подразделение Космического крыла ООН, ожидая, пока «вещи» «произойдут». Вещи не происходят просто так. Люди заставляют их происходить. Однажды, еще в ранние дни UNSA, коллега спросил его, действительно ли он думает, что несколько преданных своему делу людей, которые верят в то, что они делают, могут изменить мир. Колдуэлл ответил: «Они единственные, кто когда-либо это делал». На самом деле, это была не его собственная фраза; он наткнулся на нее как на цитату женщины-антрополога или что-то в этом роде, когда-то давно. Но она была хороша, и он не думал, что она была бы против, если бы он ее украл. Его прежнее «я» все еще было рядом, говорящее сейчас в его голове, спрашивающее, что он собирается с этим делать.

Он все еще боролся с этим вопросом дома в тот вечер, пропуская половину того, что говорила Мейв, и привнося новый мороз на домашнюю сцену как раз тогда, когда все начало оттаивать. Единственное, что он сделал к концу вечера, чтобы загладить свою вину и успокоить совесть, — это отменил игру в гольф.

На следующее утро ему принесли бутылку бренди и букет роз для Мейв от Милдред. Это вернуло завтрак к его обычному теплому и солнечному состоянию и придало его уверенности в человеческой природе после его негативных размышлений. Но Милдред никогда не принадлежала к той части человечества, в природе которой он когда-либо сомневался изначально.

***

На следующий день, после повторных метафорических блужданий вокруг предмета в своей голове, чтобы исследовать все возможности и углы, он удовлетворился тем, что, хотя это и было странно, простое предложение Милдред не содержало никакого скрытого ключа, который он должен был бы распознать. Отправление в своего рода моральный тур по коридорам власти мира вряд ли принесло бы что-то примечательное, кроме как скормить его мельнице сплетен о том, что штамм наконец добрался до Колдуэлла, и, возможно, — конечно, со всей должной вежливостью и требуемыми почестями, которые он мог бы лелеять в свои годы любви, — стоило ему работы.

И даже если он и получал серьезное и сочувственное внимание здесь и там, конфликты интересов были настолько запутанными, а истинные мотивы, стоящие за ними, настолько скрытыми, что любая инициатива, которую он мог бы разжечь, была бы разбавлена контрприказами и бюрократическими препонами задолго до того, как она могла бы вырасти во что-то скоординированное и эффективное в мировом масштабе. Он должен был знать, сыграв значительную роль в координации одного из крупнейших международных предприятий современности. Но Space Arm возник и смог функционировать так, как он это делал, именно потому, что все финансовые и политические силы, сплотившиеся за ним, были в выигрыше. Они вряд ли продемонстрировали бы ту же способность к согласованным действиям, когда увидели бы, что их просят отказаться от тех самых возможностей для расширения и диверсификации и в целом превзойти своих конкурентов, которые подстегивали их раньше.