«Неправильный герой для сломанного мира» Книга первая: Свет и Тень - TamerlanKorolev
Первым делом они направились в единственное подобие таверны — заведение под вывеской «Уснувший Великан». Воздух внутри был густым и тёплым, пахнущим тушёной бараниной с можжевельником, тёмным пивом и дымом от камина. За грубыми деревянными столами сидели местные охотники с луками за спиной и горняки с лицами, испачканными горной пылью.
Они устроились в углу, вдалеке от любопытных взглядов. Ракун заказал две порции рагу и два кувшина эля. Динэя, как всегда, лишь кивком попросила воду. Они ели молча, но это молчание уже не было гнетущей стеной. Оно было усталым, но комфортным, почти домашним. Он украдкой наблюдал, как она аккуратно ест, и думал, что, возможно, не всё в этой новой жизни так уж плохо.
Именно в этот момент дверь в таверну с оглушительным грохотом распахнулась, впустив порыв холодного ветра. На пороге стоял молодой парень, лет семнадцати. Его лицо было белым как мел, глаза выпучены от ужаса, а одежда была в грязи и порвана в клочья, словно он бежал через самые дремучие чащи.
— Он... он снова снится! — выпалил он, задыхаясь и хватая ртом воздух. — Всем! Старейшине Гарту... моей сестре Линне... даже младенцу в колыбели! Один и тот же кошмар! Все в округе видят одно и то же!
В таверне воцарилась гробовая тишина. Даже горение дров в камине стало слышно.
— Успокойся, Элиас, — тяжело поднялся с места седой старик с посохом, опираясь на него костлявой рукой. — Что за бред ты несёшь? Опять на старое вино налегал?
— Это не бред! — голос парня дрожал, срываясь на истерику. — Все видят одно и то же! Огромный... каменный... с глазами, как оползни! Он не говорит, он... стонет. Стон стоит на всю голову, до костей пробирает! И он показывает! Показывает пальцем на Каменный Цветок! На его сердцевину!
Ракун замер с ложкой, наполовину поднесённой ко рту. Его взгляд, острый как бритва, мгновенно нашёл Динэю. Её глаза были широко раскрыты, в них читался тот же самый шок и понимание. Легенда. Та самая легенда, которую им рассказывали у костра торговцы. Дух горы Кудру. Каменный Цветок, что усыпил его.
И теперь этот «усыплённый» дух снится во снах всей деревне. И он явно, отчаянно пытается что-то сказать.
«Вот чёрт, — медленно опуская ложку, подумал Ракун. — Так вот в чём твоя «безобидность», старина Кудру? Ты устраиваешь коллективный ночной кошмар-марафон на всю деревню? И указываешь на артефакт, что тебя сдерживает? Режиссёр... а ты точно хочешь, чтобы я его «уничтожил»? Или тут пахнет чем-то гораздо более крупным и непонятным?»
Он посмотрел на Динэю. В её глазах не было страха. Был жгучий интерес. И та самая, непоколебимая вера в то, что любое существо, даже то, чьи сны сводят с ума целую деревню, заслуживает того, чтобы быть услышанным.
Похоже, их тихое, полное ругани и иглошерстов путешествие подошло к концу. Начиналось нечто гораздо более сложное, тёмное и странное. И Ракун с обречённым вздохом понял, что покой им только снится. Вместе с каменным великаном.
Глава 8-23
Глава 8: Кошмар Земли
В таверне «Уснувший Великан» повисла гробовая тишина, которую теперь не мог заглушить даже треск поленьев в камине. Все взгляды – от заскорузлых охотников до пропахших потом горняков – были прикованы к трясущемуся парнишке. В их глазах читался не просто испуг, а древний, суеверный ужас, передаваемый, похоже, в этих краях из поколения в поколение.
«Вот великолепно, — мысленно констатировал Ракун, откладывая ложку. — Приехали. Вместо тихого ужина получаем локальный апокалипсис в формате «кошмар на улице Вязов». И всё это буквально на пороге нашего следующего задания. Совпадение? Не думаю.»
Он медленно поднялся, стараясь придать своему лицу максимально безобидное и сочувствующее выражение.
— Эй, парень! — его голос прозвучал на удивление ровно, разрезая напряжённую атмосферу. — Выглядишь так, будто по тебе проехались отрядом гномов-пивоваров, а потом ещё и заставили прибраться. Садись-ка с нами. Героическому вестнику конца света положена тарелка рагу и кружка чего-нибудь покрепче воды.
Элиас уставился на него выпученными глазами, всё ещё дрожа. Ракун кивнул Динэе. Та, понимающе поднявшись, мягко подошла к юноше. Вместо яркого целительного сияния, её ладони испустили тёплый, успокаивающий свет, окутавший его, как невидимое одеяло. Напряжение стало спадать с его плеч, а учащённое дыхание – выравниваться.
[Динэя использует умение «Умиротворяющая аура».]
Ракун поймал её взгляд и подмигнул: «Видишь? А некоторые думают, что я умею только ругаться и размахивать железкой».
Динэя в ответ лишь чуть заметно покачала головой, но в уголках её губ заплясали предательские ямочки. Её взгляд говорил: «Пожалуйста, не усугубляй.»
Они усадили Элиаса за свой стол. Ракун заказал для него двойную порцию рагу и большой кувшин глинтвейна. Пока парень жадно набрасывался на еду, запивая её густым, пряным вином, цвет постепенно возвращался к его щекам.
— Сны... — начал он, наконец оторвавшись от тарелки. — Они начались неделю назад. Сначала старейшине Гарту, потом моей сестре... а теперь уже полдеревни ночами не спит, а ворочается. Один и тот же кошмар, точь-в-точь! — Он сделал большой глоток глинтвейна. — Там... горы. Но они живые, понимаете? И посреди них — он. Огромный, каменный. Он не двигается, он просто... смотрит. Его глаза — это две глубокие, тёмные пещеры, и из них будто дует ветер, от которого стынет кровь. И этот стон... он не в ушах, он прямо в голове! Как будто сама земля скрипит от неподъёмной тяжести.
Ракун украдкой активировал «Оценку».
[Цель: Элиас. Уровень: ??? Раса: ??? Состояние: ???]
«Ничего? Совсем? — удивился он про себя. — Ну ладно, «Оценка» первого уровня. Наверное, для системы этот парень – что-то вроде декоративного куста. Или у него уровень такой, что его проще считать мебелью. Впрочем, учитывая его панику, второе маловероятно.»
— И он всё время показывает на этот... Каменный Цветок? — переспросил Ракун, возвращаясь к разговору.
— Да! — Элиас оживился, его глаза снова забегали. — Всё время на него! Мы все это видим! Вы... вы не здешние. Наверное, думаете, мы, деревенщина, суеверная. Но легенда о Кудру — это не сказка для запугивания детей! Это быль! Моя семья, многие здесь — мы хранители. Не в том смысле, что мы с мечами у чего-то стоим, —
