«Неправильный герой для сломанного мира» Книга первая: Свет и Тень - TamerlanKorolev
— Расскажи, — мягко попросил Ракун, делая вид, что с интересом отламывает кусок хлеба.
— Он находится в старой пещере в предгорьях, — начал Элиас, понизив голос. — Доступ туда имеют только старейшины. Говорят, он похож на огромный, полупрозрачный бутон, выточенный из цельного куска горного хрусталя. А в его сердцевине пульсирует мягкий, тёплый свет, как у горящего угля. Это не просто камень. Это якорь. Он держит Духа Горы в состоянии вечного сна, не давая его чистой, слепой силе разрушить всё вокруг.
Ракун присвистнул, на этот раз искренне впечатлённый.
— Звучит... дорого. И хлопотно. И что, он просто лежит себе и пульсирует?
— Нет! — Элиас с жаром покачал головой. — Раз в поколение, когда приходит время, из нашей деревни выбирается новый Хранитель. Он проводит у Цветка особый ритуал, подпитывая его своей верой и... чем-то ещё. Энергией, что ли. Если ритуал не провести, связь ослабеет, и Кудру начнёт просыпаться. Но сейчас... сейчас всё иначе! Цветок в порядке, ритуал был проведён всего год назад! Но Кудру не просто просыпается... он словно бьётся в кошмаре! И этот кошмар он транслирует нам!
— Понимаю, — Ракун почесал подбородок. — То есть, ваш будильник не звонит, а кричит вам в уши, что пора вставать, и вы все от этого сходите с ума. Прекрасная система, что и говорить. Надёжная, как мои шансы стать королём эльфов.
Динэя бросила на него укоризненный взгляд, полный немого упрёка. «Серьёзно? Сейчас?»
Ракун развёл руками: «А что? Я пытаюсь создать лёгкую атмосферу».
— Вы не понимаете! — голос Элиаса снова дрогнул. — Если Кудру проснётся в таком состоянии... в гневе... это будет не просто землетрясение! В прошлый раз, когда он просыпался, горы меняли свои места! Реки поворачивали вспять! Если это случится сейчас... Деревня Слёз станет Деревней Последнего Вздоха!
Ракун задумался. Слова парня подтверждали его самые худшие подозрения. Режиссёр приказал уничтожить духа. Но как? Мечом? Лопатой? Это же не плоть и кровь, а дух, стихия! «Уничтожить» — значит, скорее всего, сломать этот самый Каменный Цветок. Но последствия...
Они проводили Элиаса до его дома на самой окраине деревни. Ночь была морозной и ясной, звёзды сияли, словно ледяные иглы. Но чем дальше они шли, тем гнетущей становилась тишина. Казалось, сам воздух затаил дыхание в ожидании чего-то ужасного.
Сняв две соседние комнаты в постоялом дворе «У каменного сердца», они молча разошлись. Но покой не шёл к Ракуну. Он лёг на кровать, вызывая свой внутренний интерфейс, бесцельно листая характеристики.
Уровень: 6
Проклятие: «Метка Предателя Тени»
Умения: Владение клинком (4), Уклонение (3), Теневой клинок (1), Свет во Тьме (1), Оценка (1)...
«Здорово, — мысленно саркастизировал он. — Имею в арсенале: умение неплохо махать палкой, вовремя отпрыгивать, один раз за бой сделать финт ушами и ослепить всех, когда меня уже почти прикончили. А должен победить древнее божество гор, которое, судя по всему, состоит из гранита и чистого гнева. Логика Режиссёра безупречна. Явно видит во мне скрытый потенциал шахтера... по разбору горных хребтов.»
Он перебирал варианты. Подкупить духов? Уговорить? Найти другой Цветок? Всё казалось бредовым и безнадёжным. Он зашёл в идеальный тупик.
И тут в дверь постучали. Тихо, почти несмело, словно боясь разбудить не его, а саму ночь.
— Войди, — сказал Ракун, садясь на кровати.
Дверь открылась, и на пороге стояла Динэя. Она была бледнее лунного света, заливавшего коридор, и её тело мелко дрожало, как осиновый лист. Она была в одной тонкой льняной ночной рубашке, беспомощно обрисовывавшей её хрупкие плечи и бёдра. Её огненные волосы спускались на них растрёпанными, живыми волнами. Но в её широко раскрытых изумрудных глазах не было и тени отрешённости святой — лишь чистый, неконтролируемый, животный ужас.
Она влетела в комнату и, не произнося ни звука, вцепилась в его руку. Её пальцы были ледяными.
— Эй, эй, спокойно! Что случилось? —тревожно спросил он, чувствуя, как его собственное сердце пропускает удар.
Она не смогла жестикулировать. Вместо этого она просто прижала его ладонь к своей груди, чтобы он почувствовал бешеный, птичий стук её сердца. Потом выдохнула одно беззвучное слово, которое он прочитал по губам:
«Сон.»
И затем, обняв его за талию и прижавшись лбом к его плечу, она прошептала в его сознание, используя последние остатки своей силы — не голосом, а самой душой, вкладывая в мысленный контакт всю свою боль и страх:
«...Он был из камня и ярости... горы были его телом... а его глаза... два оползня, пожирающие свет... он поднял руку... огромную, как скала... и... и раздавил тебя... я видела... я чувствовала, как гаснешь...»
Её «голос» в его голове оборвался, и её тело обмякло, окончательно выбитое из сил двойным ударом – кошмаром и использованием магии для такого прямого, интимного контакта.
— Тихо, тихо, всё уже прошло, — зашептал Ракун, инстинктивно обнимая её и усаживая на край кровати. — Это был всего лишь сон. Я здесь. Я жив, цел и почти невредим. Смотри. — Он взял её дрожащую руку и прижал к своей груди, чтобы она почувствовала ровное, уверенное биение его сердца. — Видишь? Всё на месте. Ни одной трещины. Ни одного лишнего оползня в анатомии.
Он уложил её в свою кровать, укрыл одеялом до самого подбородка. Она не сопротивлялась, её глаза уже слипались от изнеможения. Через пару минут её дыхание стало ровным и глубоким.
Ракун отодвинулся и устроился в деревянном кресле у стены, наблюдая за ней. При лунном свете, пробивавшемся через занавеску, она казалась неземным созданием. Хрупкой статуэткой, заброшенной в жестокий мир. Её длинные рыжие ресницы отбрасывали тени на бледные щёки, губы были чуть приоткрыты в безмятежном сне. И в этом состоянии полной беззащитности она была прекраснее, чем когда-либо.
«Чёрт возьми, — подумал он, и в его голове не было ни капли привычного сарказма. — Она... она испугалась за меня. Не за себя, не за свою душу, не за догмы, а за меня. Эта святая, которая только что пережила кризис веры, увидела мою смерть в своём сне и примчалась сюда, в чём была, забыв обо всём.»
Он смотрел на неё, и что-то в его окаменевшем, проржавевшем от цинизма сердце сдвинулось с мёртвой точки. Она была лучом света. Не слепящим и обжигающим, как пустынное солнце, а тёплым, мягким, как
