В подземелье я пойду, там свой level подниму II - Эрра

Он рискнул? Или просто настолько верит мне? Не знаю.

— Но ведь…! — попытался возразить Пёс, но один взгляд Ли его тут же заткнул. — Хорошо, — коротко сказал телохранитель, встал по стойке смирно и подчинился.

На прощание он бросил на меня долгий, тяжелый взгляд. Пугал? Предупреждал? Может, и то, и другое.

Все лишние ушли. Даже персонал, под молчаливой угрозой, больше не мелькал. Я кивнул. Даже не стал задумываться о том, что Вонг могла быть где-то поблизости — А-рангового Ассасина я всё равно бы не почувствовал.

— Обещай не задавать лишних вопросов, хорошо? — сказал я.

Он молча кивнул.

Некоторая нервозность в нём всё же чувствовалась. Похоже, без охраны поблизости Ли ощущал себя не слишком комфортно. Хотя, казалось бы, его подчинённые могли оказаться рядом с Малышом в считаные секунды — особенно если кто-то из них владеет телепортацией.

Я засунул руку в инвентарь прямо при нём и достал экземпляр последней разработки компании ArmaLife — весьма опасную вещицу против обычных людей. За ней последовали ещё несколько ружей других типов.

Малыш Ли молча наблюдал, ожидая объяснений.

— Всё настоящее, можешь проверить, — позволил я эксперту в этой области взглянуть.

— Очень интересно… — протянул он, осматривая автомат. — Совершенно новый. Из него даже ни разу не стреляли. Возможно, его и в руках-то ещё не держали. — он прицелился, проверил вес, затвор. — Всё именно так, как и должно быть, — кивнул он. — Ни одной лишней царапины, ни грамма лишнего веса. Прицел, как и положено для этой серии, немного сбит влево… — он отложил оружие и взял следующее. — Говоришь, не задавать вопросов? — с нескрываемым волнением посмотрел он на меня.

— Это точно не артефакт, так что, даже если меня убьёшь, оно тебе не достанется, — фыркнул я. Не то чтобы я подозревал Ли в таком намерении — тогда у него начались бы действительно большие проблемы. — Если вкратце, я заключил договор с одной очень интересной организацией и получил эту силу для удобства нашего сотрудничества, — соврал я. — Это называется «Чёрный Рынок», — пояснил я, убирая автомат обратно в инвентарь. Через пару десятков секунд я достал оттуда купюры — ровно на сумму, соответствующую стоимости оружия в магазине. — Это разновидность Магии, позволяющая покупать и продавать предметы в специально созданном подпространстве, где влиятельные люди выставляют свои лоты с фиксированной ценой. Покупатель получает товар, продавец — 80 % от суммы, а рынок забирает себе 20 %. Такие сделки я могу заключать, пока у меня есть мана — в моём случае до пятидесяти в день. Для тебя это означает, что я могу ежедневно доставать пятьдесят ружей, которые ты сможешь купить у меня за сумму выше, чем я потратил, но ниже, чем стоит контрабанда.

Мужчина улыбнулся. Но это уже была не та привычная улыбка. Теперь он больше походил на хищника, жадно выискивающего выгоду.

— Говоришь, интересная организация?

— Не позволяй жадности затуманить разум, старый друг, — сказал я, активируя свои красные, неестественно сияющие глаза. — Не забывай, скольких сгубило это чувство.

Он моргнул пару раз, отрываясь от созерцания оружия.

— Ты прав, — вернул себе обычное выражение лица. — Прости, жажда лёгкой наживы затмевает разум. — он тяжело вздохнул. — Возвращаясь к нашему сотрудничеству: ты ведь можешь приобретать не только оружие? Если я дам деньги, ты сможешь достать что угодно?

Возможно, я поспешил утверждать, что он справился с жадностью. Но по крайней мере теперь он контролирует себя, и это уже многое значит.

— Не больше пятидесяти сделок в день, — напомнил я. — И предмет должен быть выставлен кем-то другим по цене, установленной Рынком. — тут я уточнил свою позицию: — Но есть вещи, которые я не буду покупать. Например, наркотики. Ты меня знаешь.

Он кивнул, не споря, продолжая выискивать выгоду в моей способности. Заодно он спросил, что ещё продаётся на рынке. Я ответил — конечно, не всё. Я опустил то, что предлагать другим не собирался. Но в общих чертах пояснил: там можно приобрести золото, валюту, драгоценности. Главное — всё абсолютно чистое, нигде не светившееся и совершенно новое.

— А как насчёт продажи? — поинтересовался он.

— Пятьдесят сделок — общие для покупки и продажи. Чем больше продаю, тем меньше покупаю. И мы не решаем цену — Рынок сам её устанавливает. Деньги поступят только в случае покупки. А выставленные вещи возврату не подлежат. Так что продавать рискованно.

Воцарилась краткая пауза. Он задумался, а я не стал мешать.

— Виктор, использовать такую способность на покупку пятидесяти пукалок — это растрата потенциала, — наконец произнёс он, глядя мне в глаза с полной серьёзностью. — Да, ты позволишь мне немного сэкономить, но у меня идея получше. — я молча ждал продолжения. — Что если ты создашь некий «Аукцион для избранных»?

— Я думал об этом, — признался я. — Но реализовать сложно. Нужны связи.

— А если честно? — хмыкнул Ли.

— А если честно… я не хочу слишком глубоко погружаться в криминальный мир. — почему я при этом улыбался, Ли, наверное, не понял. — Даже решение продавать тебе оружие я принял лишь потому, что ты не позволишь стрелять из него по мирным жителям.

— Ты действительно «Герой», как называет тебя сестра, — усмехнулся он, едва доставая мне до груди. — Сколько ты уже потратил на благотворительность?

— Не знаю, — честно ответил я. — Никогда не считал. В принципе, у меня есть минимальный капитал, который я стараюсь держать на одном уровне. Всё остальное — себе немного, остальное в детдома.

— Откуда у тебя это? Такой альтруизм редкость, — заметил он.

— Когда я был ребёнком, наш приют испытывал трудности с деньгами. Это было как раз в то время, когда я туда попал. Тогда я думал — будь у меня деньги, я бы обязательно накормил всех. И своих обидчиков, и совсем ещё маленьких детей. Мне тогда было всего четыре. Помню, вскоре погибла наша Старшая — от голода. Она свою порцию отдавала детям.

— Этот случай так глубоко врезался в память, что ты решил помогать всем, чем можешь? — предположил Ли.

— Нет, — покачал я головой. — Мне было четыре года. Как только голод прошёл — я всё забыл.

— Тогда почему?

— Просто… это делает мою жизнь не бессмысленной, — честно ответил я. — Кем бы была та женщина, не погибни она тогда? Строгая, ворчливая, неприятная. Никто бы её не запомнил. Но вот она умерла от голода — и теперь все, кто это застал, помнят её. Помнят и восхищаются. — я сделал глоток кофе. — Вот и я так: если хотя бы один ребёнок из спасённых мною изменит мир — это и мой подвиг тоже. А себе я оставляю достаточно, чтобы ни