Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Самостоятельная жизнь требовала денег. Возить «массажисток» предложил Дема, лучший друг Пальца. Он же свел Пальца с «шефом», познакомил с девочками. Купили на четверых машину, работали по сменам.
«Да ничего сложного, — делился Палец, — главное — соблюдать правила. Перед тем как вести девок на хату, надо проверить клиентов. Если на взводе, неадекватные — отбой. Если клиентов больше, чем добазаривались, просишь „залог“. Бабло за время берешь вперед. Что-то привезти из хавки или бухла — за отдельный кэш. Потом запускаешь баб. Старшая должна отзвониться. Если скажет „все хорошо“ — порядок. Если „все отлично“ — бей тревогу, вызывай Грушу. Видел бы ты, малый, кулаки Груши — мутант, а не человек».
«Если смена хлебная, — хвастался Палец, — можно поднять три-четыре косаря. Четыре косаря за сраный день, сечешь, малый? Носишься по городу на „шлюхомобиле“ и бабло стрижешь. Бывает и пусто, полкосаря за ночь, но редко. Контора надежная: база, все вызовы через админа. Не, говно тоже бывает, куда без говна… Тут недавно трех баб в сауну заказали. Приехал, поднялся, а там не три чувака, а шесть. Отбашляли „залог“. Я запустил баб и стал ждать в машине. Через полчаса админ на трубу стучит: поднимись, проблемы. Захожу, сразу налетают, давай быковать: мол, кого привез, чего шалавы сонные, да мы тебя ща порежем. Я на измену, говорю, давайте других привезу. Бабы трясутся. Хмырь тощий с ножиком прыгает, бабло назад хочет. Думал, попишут. Я бабло за время отдал, с девками вниз — и по газам. Груша разбираться не пошел, сказал: серьезные люди, сам виноват. Минус по баблу на меня повесили. Выходит, два дня вхолостую ишачил. Я тачку Деме отдал, а сам в магазин, вискаря взять. Руку в карман, а там двадцать косарей — „залог“. За время отдал, а „залог“ забыл. На измене неделю просидел, но вроде тихо все, Груша молчок — значит, проканало. Вот такие, малый, ягодицы! У тебя, кстати, с этим как? Телку проверенную подогнать?»
Мизинец отказался. Палец пьяно заржал и ушел. Мизинец достал из кармана деньги, чуть было не швырнул их в урну, но передумал. Просадил с Кляпом в «Клубе».
Так что брат…
Палец знал его лучше других. Лучше других понимал, каково расти под разочарованным взглядом отца. Именно поэтому Мизинец ненавидел брата. Или дело в том, что Пальцу удалось вырваться из родительского капкана, а ему нет?
* * *
Все это было в другом, ненастоящем мире; до урагана.
2
— Почему именно мы? — спросил Даник.
Из одеяла показалась лобастая голова Зиппо. Стрижка «площадкой», как у Арни в «Терминаторе»; правда, не помешал бы шампунь.
— Потому что мы избранные! — воскликнул Зиппо.
Братья Ежевикины сидели у костра. Брат-два зарывал в угли почерневшую жестянку. Брат-один зыркнул на Зиппо.
— Только попробуй сказать, что как Нео в «Матрице»…
— …станешь избранным говнарем, — закончил брат-два.
Зиппо беззаботно пожал плечами: шутят парни. Выполз из одеяла.
Утром, по пути через разрушенную деревушку, которой не было на карте, Зиппо рассказал о своем увлечении. Он записывал в блокнот число убитых и раненых киногероев, вел счетчик взорванных машин и уничтоженных зданий. Отдельно подсчитывал, сколько убийств совершил главный герой. «Вторые „Горячие головы“ — вот где отрыв! — бурлил Зиппо. — Там даже надпись появляется, когда Чарли Шин из пулемета косит: „Самый кровавый фильм всех времен“! Круто!» Мизинец тогда улыбнулся: он помнил эту сцену.
Трассу обступал березовый подлесок. Деревушка осталась позади: рассыпавшиеся деревянные домики, свалка негодной мебели, бытовой техники и стройматериалов. Смятые, как бумажки, листы жести. Стелы печных труб.
Отдыхали прямо на асфальте. Смурф — в кузове пикапа. Пикап с виду казался целым — царапины и вмятины не в счет, — но завести его не удалось, при том что ключи были в замке зажигания.
Привал подходил к концу.
Мизинец достал из костра съежившуюся пластиковую бутылку, налил кипятка в одноразовый стаканчик, всыпал какао, перемешал и подал Русе.
— Избранные, — повторил Даник.
— Богом или дьяволом? — спросил Крафт, наверное вспомнив человека-свастику.
— Конечно богом. И были молнии, и голос, и громы, и было сильное землетрясение.
— Это откуда?
— Из Библии.
— Фигня все это, — заявил Кляп.
— Почему? — спросил Даник.
— Да потому. Я верю в космический писюн-лазер.
Все оживились.
— Чего-чего? — сказал Зиппо.
— Писюн-лазер? — переспросил Крафт.
— А что? Чем хуже? — невозмутимо сказал Кляп. — Докажи, что его нет.
— А ты докажи, что есть, — сказал Даник.
— Зачем? Главное ведь — верить. Или докажешь, что был Иисус?
— Но он был.
— Ага. И Будда. И Аллах. Кем-то были, кем-то не были. Я верю, что Иисус был хорошим плотником.
— Про твой лазер нигде даже не написано!
— А ты все читал?
— А-а, ну тебя.
— А чего? — не унимался Кляп; Мизинец давно не видел его таким разговорчивым. — Вы же сами говорили про луч из космоса. Ну вот! Писюн-лазер!
Никто уже не хотел с ним спорить.
— Если остались только мы, — тихо сказал Руся, — то какой смысл в спасении?
— Не только мы, — ответил Мизинец. — Нам навстречу идет другой ураган, а там группа девчонок. Ураганы встретятся и уничтожат друг друга. А мы объединимся с девчонками.
— Толстая твоя! — сказал Зиппо. — Да чего вы! Это же из «Час пик 3». Когда Картер снял девушек!
— А если это не спасение, а… наоборот?
Все посмотрели на Крафта.
— Тогда толстая твоя, — сказал Мизинец, и все загоготали.
Когда стали собираться, Руся упал в обморок. Сказал «ой» и повалился рядом с костром, который по-пионерски тушил Смурф.
Перенесли на одеяла. Стали спорить, что делать. Оз расстегнул Русину кофту, глянул на Мизинца.
— Кажется, надо приподнять ноги.
— Уверен?
— Так больше крови в мозг попадет.
Мизинец подсунул под ноги Руси рюкзак.
— Выше, — сказал Оз.
Даник задрал Русины ступни вверх. Кляп помогал. Смурф сидел на борту кузова и безразлично следил за суетой внизу.
— Нужен нашатырь, — сказал Оз.
— Откуда… — Мизинец запнулся и глянул на Смурфа.
Тот молча протянул бутылку с остатками коньяка на дне. Мизинец подошел к пикапу, взялся за бутылку, но Смурф не отпускал.
— Если не прочухается, оставим здесь.
Мизинец ждал. Смурф разжал пальцы.
Мизинец вернулся к лежащему на одеялах Русе. Зиппо уже протягивал новенький бинт. Мизинец плеснул из бутылки на рулончик и поднес к лицу Руси. Оз присел с другой стороны и побрызгал водой. Мизинец где-то слышал, что при потере сознания начинают отмирать клетки мозга. Ну или как-то меняться. Он ткнул бинтом в нос Руси.
По лицу парня пробежала легкая судорога. Он открыл глаза, два раза
