Дети Доброты - Мила Бачурова

— Он не желает вам зла! Не трогайте его! — Стафка отчаянно зыркал по сторонам.

— Дайте нам уйти, — сказал Мрак. Вскинул пистолет. — Просто — дайте уйти. — Он не сводил глаз с дровницы, но теперь стрелок осторожничал. Не показывался.

— Так ты северянин? — спросил вдруг глава. Он, похоже, был тут единственным, кто не потерял от изумления дар речи.

— Северянин. — Огрызаться Мраку надоело. Пофигу уже. Он вдруг почувствовал, как сильно устал.

— Это ты ранил мальчика?

— Нет, — не отцепляясь от Мрака, выпалил Стафка, — меня ранил Шаман! Он удирал к своим. Я попросил его выслушать, кричал, что мы ничего ему не сделаем. А он выстрелил в меня!

Глава ошалело замолчал. А Мрак прислушивался. Он ждал.

Новый план сложился в голове внезапно, никогда прежде на таком расстоянии Мраку не доводилось это делать. Не знал, сработает или нет.

Он настороженно следил и за дровницей, где затаился и не показывался стрелок, и за людьми, замершими в отдалении — готовый палить в каждого, кто дёрнется. А сам отчаянно прислушивался. Ждал. И дождался.

Стук копыт. Несколько долгих секунд, в течение которых Стафка продолжал что-то говорить, а люди недоверчиво, обалдело слушать, — и стук стал явственным. Таким, что уже нельзя было не обратить внимание.

— Скачут? — растерянно произнёс кто-то.

— Скачут, — подтвердил Мрак.

Расседланный, оборвавшийся привязь конь влетел во двор. Остановился рядом с Мраком, торжествующе заржал. Едва копытами их со Стафкой не зашиб.

— Залазь, — приказал Стафке Мрак.

Пацан, не задавая вопросов, как будто перед ним каждую ночь появляются расседланные кони, перебрался жеребцу на спину. И вдруг охнул.

— Что? — напрягся Мрак.

— Ничего, — выдавил Стафка, — нормально.

Мрак покосился на него и выматерился от досады. Пацан побледнел, вцепился в гриву коня. Храбриться он может сколько угодно, но долго не продержится, факт. В седле-то тяжело будет, а уж без седла... И отвязаться от пацана не получится, тут уж ясно, что без вариантов.

Ладно. Главное — добраться до железки. Так, чтобы не прибили по дороге...

Есть! Мрак сумел-таки поймать это мгновение. Уловил шевеление за дровницей — за секунду до того, как высунувшийся оттуда человек выстрелил в него. Ждал, наверное, когда уберется помеха в виде Стафки.

Мрак и сам этого ждал. Успел раньше.

Стрелок упал. Мрак, на всякий случай держа пистолет наизготовку и не сводя взгляда с остальных людей, подошёл к нему. Перевернул тело ногой.

Убит. Мрак снял с шеи мертвеца ещё один карабин. Закинул за спину — уже третий ствол, не считая того, что держал в руке. Впору лавку открывать... И подумал, что многое бы отдал за то, чтобы узнать, есть ли в посёлке ещё оружие.

Серый

— Сколько мы уже здесь?

Голос Эри звучал хрипло. В горле пересохло не только у Серого.

Он пожал плечами.

— Ночь прошла, светает.

Эри подняла глаза к окошку под потолком. Вздрогнула.

Кое-как, явно наспех заколоченный прямоугольник размером с тетрадный лист светлел по краям уверенно и неотвратимо. Надвигался новый мучительно жаркий день. Один такой они уже пережили.

Ночь принесла облегчение ненадолго. Лето на носу, дни всё длиннее. И всё жарче...

Серый сделал вид, что не замечает ужаса Эри. Спокойно продолжил:

— Вырубили нас ближе к рассвету. Выходит, вторые сутки сидим. Сколько точно, не знаю.

— Человек может прожить без воды трое суток, — проговорила Эри.

Наверное, давно об этом думала. Серый и сам думал. С того момента, как дошло, на что намекал Шаман — сказав, что есть вещи пострашнее голода.

Жажда.

Видимо, вопреки устоявшимся традициям, в этот раз Шаман сказал правду. Он действительно не собирался больше сюда приходить. Только для того, чтобы избавиться от трупов, когда пленники загнутся из-за обезвоживания. Место для этого выбрал самое подходящее: чем бы ни была эта вонючая бетонная конура до того как всё случилось, для проживания она точно не предназначалась. Голые стены, искрошившийся бетон на полу, крыша — железные листы, брошенные прямо на стропила. К полу, похоже, раньше крепился какой-то механизм. Остов механизма выглядел так, будто эту штуку вырвали отсюда с корнем, Серый не представлял себе ни её назначение, ни способ, которым механизм смогли извлечь.

Днём палящее солнце разогрело железо крыши так, что Серый был уверен: тронешь его — обожжёшься. Спёртый, затхлый воздух стал ещё и нестерпимо горячим. Дышать получалось с трудом, Эри на пике жары потеряла сознание. Очухалась только к ночи.

Простонала:

— Пить...

Но пить было нечего. Ни капли воды, уже много часов. А дальше будет хуже, это Серый отчётливо понимал. Но отвечать Эри старался небрежно, это у него пока получалось:

— С чего ты взяла, что трое суток?

— По биологии проходили.

— Фигню вы проходили, — решительно отмёл Серый. — Это зависит от климатических условий, во-первых, и от состояния организма и его активности, во-вторых. Если, например, больной старик бредёт по пустыне в жару, это не то же самое, что здоровый парень лежит в тенёчке, при комфортных двадцати градусах — вот, как мы с тобой сейчас. — Ранним утром, до наступления дневной жары, ага. Но об этом лучше не думать. — Старик, может, и трёх суток не продержится, а парень при удачном раскладе все десять выдержать может. Ну и не забывай, что учебники у вас в Бункере старые. Люди ведь сейчас совсем другие, возможностей у организма больше. Отец даже сравнительную таблицу сделать пытался, какими люди были раньше и какими стали сейчас.

— И? — без интереса обронила Эри.

— Что? — не понял Серый.

— Сделал?

— Не, бросил. — Серый вздохнул. — Некогда ему.

Он решил, что пофиг, о чём трепаться, лишь бы отвлечь девчонку. Расшевелить хоть как-то. Болтать всегда хорошо умел, вот только «всегда» у него язык нормально ворочался. А сейчас, казалось, распух, да и в горло как будто песка сыпанули.

— До хрена такого, на самом деле, что отец начинал, но бросал, потому что приходилось другое что-то делать. Бывало такое, что за ним гонцы и от Германа, и с других посёлков даже среди дня приезжали. Я, когда мелкий был, не соображал ещё толком, обижался. Наобещает с утра, что вечером, как проснёмся, на рыбалку вместе пойдём, или на мельницу, или ещё куда.