Полюс Доброты - Мила Бачурова
***
Обед принесла женщина, внешне напоминающая Ангелину - в таком же платье и косынке, – но характером разительно отличающаяся от строгой спутницы Шамана. Она назвалась Марией. Смешливая, подвижная, ловко выгрузила из плетеной кошелки принесенную снедь. Достала из буфета и принялась расставлять на столе приборы.
А Кирилл заинтересовался тканью, из которой были изготовлены оставленные им с Джеком рубашки и полотенца.
- Скажите, - окликнул Марию, - а где производят эту ткань?
Женщина отчего-то прыснула. Переспросила:
- Ткань-то? Да кто ж ее производит? Полотно – ткут, известное дело. Там, за горами, - махнула рукой в неопределенном направлении, - поселок есть. У них синь-трава хорошо растет, целые поля засаживают. Траву собирают, сушат, мнут, потом на нити раздергивают, а потом из нитей полотно выходит. Мать Доброты научила, мира ей и добра, - женщина прижала руку к сердцу.
- А синь-трава так называется потому, что у растения цветы - синие? – уточнил Кирилл.
- Да. – Мария мечтательно улыбнулась. – Сама-то я за горами не была, не видала. А Шаман рассказывал, что красотища – глаз не оторвать! Чисто море, когда цветут. Мать Доброты ему синь-траву во сне показала, - поделилась с Кириллом она. – И саму ее, и что с ней дальше делать. Мать Доброты Шаману еще при старом мире являлась. Говорила, что скоро плохая жизнь закончится, и все вокруг по-другому будет. Вот оно и стало по-другому.
- А вы помните, какой была жизнь до того как все случилось? То есть, при старом мире? - Мария выглядела ровесницей Кирилла.
- Нет, - засмеялась та, - откуда же я помню? Я тогда малая была. Но Шаман много рассказывал! И картинки показывал. И сейчас про старую жизнь, нет-нет, да вспоминает… Плохо, говорит, тогда люди жили. Злыми были, жестокими! Обижали друг друга. Сейчас-то, конечно, все не так, спасибо Матери Доброты. – Мария прижала руку к сердцу. – Не оставляет нас, днем и ночью приглядывает. Если мы не знаем чего – всегда подскажет, научит.
- А как она это делает? Ну, подсказывает? – Кирилл всё не мог избавиться от ощущения, что его дурачат. Хотя Мария выглядела вполне серьезной.
- Так, через Шамана, - удивилась женщина. – Всё, что у нас есть – детишки, сады, поля, - все от Матери Доброты пришло. А Шамановыми устами она с нами разговаривает. Слышит он ее, во снах. Иной-то раз и мне слыхать, как разговаривает. И Ангелина говорила, тоже слышит. И Серафима.
Кирилл нахмурился:
- Не понял. Шаман, что - разговаривает во сне?
- Ну да.
- А вы… э-э-э… живете вместе с ним? Если слышите?
Мария прыснула:
- Ну а где ж еще жене-то быть, если не при муже?
- При каком муже? – Кирилл запутался окончательно. – То есть... Шаман – ваш муж?
- Ну, конечно! А я разве не сказала?
- Нет.
Мария всплеснула руками и снова засмеялась:
- Вот же бестолковая, заморочила голову! Надо было сразу сказать. Муж. Ангелины, Серафимы и мой.
Тут Кирилл почувствовал, что у него отваливается челюсть. Хлопку входной двери обрадовался, на вошедшего Джека посмотрел с благодарностью. А в следующую секунду Мария взвизгнула.
- Ты чего, красавица? – удивился Джек. Он стоял в дверях и придерживал обмотанное вокруг бедер полотенце. – Мышь увидала, что ли?
Мария смотрела на него, вытаращив глаза. Она стремительно покраснела, потом побледнела, а потом опустила голову и бросилась к выходу. Мимо Джека попыталась проскользнуть осторожно, боком - так, чтобы ни в коем случае не дотронуться и не поднять на него глаза. Джек недоуменно отстранился с дороги. Мария распахнула дверь и, едва ли не бегом, выскочила из комнаты.
Джек выглянул за порог, посмотрел ей вслед. Нырнув обратно и закрыв дверь, осведомился:
- Ты до чего бабу довел?
- По-моему, - медленно проговорил Кирилл, - это ты довел.
- Во нормально! А ничего, что меня тут вообще не было?
- Ты слишком феерично появился.
- Чё?
- Наповал, говорю, сразил своей красотой! Есть ощущение, что наша одалиска голого мужика сейчас впервые в жизни увидела.
Джек присвистнул. Посмотрел на полотенце:
- Я не голый.
- Ничего, ей хватило.
- А как ты ее обозвал?
- Одалиска. Так называли женщин, живущих в гареме. – Джек по-прежнему смотрел с непониманием. Кирилл добавил: - Гарем – это несколько жен при одном муже.
- Угу, - помолчав, сказал Джек.
Подошел к столу, подозрительно заглянул под крышку принесенной Марией кастрюли, понюхал содержимое. Потом заглянул в принесенный ею же кувшин. Констатировал:
- Бухлом не пахнет. Уже всё выжрал, что ли?
- Да если бы. – Кирилл потер виски. – Хотя не знаю, сколько надо выпить, чтобы до такого додуматься… У них тут, видишь ли, очень своеобразное мироустройство.
***
- Итак, вы собрались бежать от холодов, - подытожил рассказ Кирилла Шаман. – Сколько вас?
- В нашем поселке около ста человек, включая детей. – Разговаривать с Шаманом было непросто – из-за надвинутого на лицо капюшона. Оказалось, что говорить будто со стенкой, не наблюдая ответной реакции, то еще удовольствие, Кирилл с трудом сдерживал желание попросить Шамана снять капюшон. - Но есть и другие поселки. Оценить общее количество переселенцев я пока затрудняюсь, но, надеюсь, это не станет проблемой. По пути мы видели много необитаемых мест.
Голова в капюшоне покивала:
- Места здесь достаточно, не спорю. Но вы, вероятно, заметили – у нас свои порядки. Мы живем по законам, которые дала Мать Доброты. Не уверен, что ваших людей они устроят.
- Пока мне сложно об этом судить. На протяжении пути нас встречали, мягко говоря, недружелюбно. Возможности узнать о ваших порядках попросту не было.
Голова снова покивала:
- Разумеется. – Мягкий голос Шаман, казалось, обволакивал. С ним не хотелось спорить. Хотелось откинуться на стуле, вытянув ноги, слушать и наслаждаться. - Вы пришли к нам - на землю мира и добра, много лет не знающую войн - с оружием. Вы сильны, напористы. Выглядите людьми, которым не раз доводилось убивать. Конечно, вас испугались. Сражаться наши люди не умеют, они предпочли спрятаться.
