Слабейший Аристократ с Системой Биолога - Даниэль Волков
Они обвили мои руки, ноги, торс. Холодный металл сжался, обездвиживая полностью.
— Эй! Отпустите! — закричал я, дергаясь в захвате.
Манипуляторы подняли меня в воздух и потащили к кокону. Крышка устройства с шипением отъехала в сторону.
— Нет, нет, нет! Не надо!
Меня грубо запихнули внутрь. Пространство было тесным. Манипуляторы прижали мои конечности к специальным углублениям. В шею, запястья и позвоночник вонзились десятки тончайших игл.
Боль была ослепляющей, но короткой. Следом за ней пришла тьма, но не та, что в комнате, а вязкая тьма бессознательности.
Последнее, что я увидел перед тем, как сознание окончательно угасло, была вспыхнувшая перед глазами надпись. Не на экране, а прямо в воздухе, или, скорее, внутри моей головы:
[Обнаружен совместимый генетический материал]
[Инициализация нейроинтерфейса…]
[Статус носителя: Критический. Запуск протоколов экстренной биокоррекции]
Глава 2
Первое, что я ощутил, был холод. Вязкий, проникающий под кожу холод, от которого кости казались стеклянными. Затем пришел звук — противное, чавкающее шипение, с которым густая жидкость уходила в сливные отверстия на дне капсулы.
Я сделал вдох. Легкие обожгло, словно я вдохнул битое стекло, и меня согнуло в приступе кашля. Из горла выплеснулась какая-то полупрозрачная слизь. Меня вырвало прямо на металлический пол, когда стеклянная крышка саркофага с тихим гудением отъехала в сторону.
— Живой… — прохрипел я, пытаясь сфокусировать зрение.
Мир плыл. Перед глазами плясали разноцветные пятна, но хуже всего были строки. Они не были написаны на стене или на полу. Они висели прямо в воздухе, светясь ядовито-голубым светом, и двигались вместе с моим взглядом.
[СИСТЕМА ПЕРЕЗАГРУЖЕНА]
[Носитель: Виктор Штормвальд]
[Статус: Стабильный (Истощение 89 %)]
[Интеграция нейроинтерфейса: 100 %]
[Добро пожаловать, Пользователь. Лаборатория ожидает ваших указаний.]
Я зажмурился, потряс головой, надеясь, что наваждение исчезнет. Галлюцинации. Это точно последствия кислородного голодания или того яда, которым меня накачали в капсуле. Но когда я открыл глаза, надписи никуда не делись. Они лишь сдвинулись в левый нижний угол периферического зрения, свернувшись в аккуратную иконку, напоминающую спираль ДНК.
— О, сервитор наконец-то прогрузился, — раздался насмешливый, скрипучий голос откуда-то сверху. — А я уж думал, придется оформлять возврат товара. Выглядишь паршиво, парень. Как гвардеец, которого забыли в окопе на пару лет.
Я вздрогнул так сильно, что едва не поскользнулся в луже собственной рвоты. Резко вскинув голову, я уставился на панель управления капсулой.
Там сидел кот.
Обычный, на первый взгляд, рыжий кот, довольно крупный, с наглыми зелеными глазами. Он сидел, обернув хвост вокруг лап, и смотрел на меня с выражением абсолютного превосходства.
— Ты… — язык ворочался с трудом. — Ты сказал это?
— Я? — Кот картинно зевнул, показав острые белые зубы. — Я ничего не говорил. Я просто транслирую смыслы в твой поврежденный мозг. Или говорю. Какая разница, если ты всё равно сейчас в состоянии грогги? Вставай, биомусор. Император не ждет.
— Мясо! Теплое! Вкусное! — вдруг раздался другой голос, визгливый и истеричный, откуда-то из-под пульта.
Из тени вынырнула белая крыса. Она была странной — слишком крупной, с какими-то бугрящимися наростами на спине, а её красные глаза-бусинки вращались, казалось, независимо друг от друга.
— Хозяин проснулся! — заверещала крыса, вставая на задние лапы и дергая носом. — Дай еды! Дай биомассы! Или дай откусить кусочек! Маленький! Ушко! Или мизинец! Да-да, мизинец не нужен!
Я попятился, пока моя спина не ударилась о холодный металл открытой капсулы.
— Я сошел с ума, — констатировал я, сползая на пол. — Это всё… шок. Смерть семьи, монстр, эта капсула. Мой рассудок просто не выдержал.
— Диагноз: острый психоз на фоне принятия реальности, — прокомментировал Кот, спрыгивая с панели. Он приземлился абсолютно бесшумно, словно у него не было веса. — Слушай сюда, кадет. Мне плевать, что ты там себе думаешь — шиза мы, духи предков или баг в матрице. Факт в том, что у тебя Истощение 89 %. Если ты сейчас не закинешь в топку хоть что-то, твой организм начнет переваривать сам себя. И поверь, это больно.
— Еда! Еда! — поддакнула Крыса, нарезая круги вокруг моих ног. Я инстинктивно поджал ноги, боясь, что она и правда цапнет за палец. — Идем искать! Нюхать! Жрать!
Голод действительно был чудовищным. Желудок скрутило спазмом такой силы, что я застонал. Это было не то чувство, когда ты пропустил обед. Это была пустота, черная дыра внутри, требующая материи.
Дрожащими руками я ухватился за край капсулы и кое-как поднялся на ноги. Тело слушалось плохо, мышцы казались чужими, словно натянутые струны, готовые лопнуть. Я был абсолютно голым, покрытым лишь остатками быстро высыхающего геля.
— Где я? — спросил я, оглядывая зал.
Помещение напоминало храм науки, который осквернило время. Стерильно-белые панели стен местами потемнели, кое-где свисали пучки проводов. Столы с оборудованием покрывал толстый слой пыли.
— Лаборатория Био-Инженерии № 4, — отозвался Кот, идя впереди меня как заправский экскурсовод. — Или то, что от неё осталось после того, как человечество решило устроить косплей на Апокалипсис. Одежда в шкафчиках справа. И ради Омниссии, прикройся. Твои первичные половые признаки оскорбляют мой эстетический вкус.
Я побрел к указанным шкафам. Крыса семенила рядом, то и дело пытаясь лизнуть мою пятку, отчего я нервно дергался.
В шкафчике обнаружился стандартный комплект лаборанта: белый халат из плотной синтетической ткани, серые брюки и ботинки на толстой подошве. Всё пахло пылью и стариной, но ткань оказалась на удивление прочной. Одеваясь, я заметил, что мои раны — ссадины от падений в Пустошах, синяки от камней — исчезли. Кожа была чистой, бледной, но абсолютно целой.
— Регенерация в саркофаге, — пояснил Кот, заметив мой взгляд. — Базовая функция. Но она сожрала все твои запасы энергии. Теперь ты — пустая батарейка.
— Жрать! — напомнила Крыса, скребясь лапками о металлическую дверь в дальнем конце зала. — Там! Пахнет! Старое, но съедобное!
Мы вышли в коридор. Моя «свита» вела меня, и я поймал себя на мысли, что подчиняюсь галлюцинациям просто потому, что они знают дорогу.
Помещение, к которому привела Крыса, оказалось чем-то вроде комнаты отдыха персонала или склада припасов. Здесь царил хаос: перевернутые столы, разбросанные стулья. В углу валялись ржавые банки.
Я бросился к ним, как к спасению. Схватив одну, я увидел полустертую этикетку: «Тушеная говядина. ГОСТ 20…». Крышка была вздутой, ржавчина проела металл.
— Не советую, — лениво протянул Кот, запрыгивая на стол. — Ботулизм — штука неприятная.
Но я не слушал. Вскрыв банку с помощью найденного тут же гвоздя, я ощутил резкий, тошнотворный запах гнили.
