Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

Олеся вскрикнула.

Спрут не издал ни звука. Выудил сквозь прутья руку и поднес к прорезям для глаз. На указательном и среднем пальцах лопнула кожа. Раны были прозрачно-молочными, вместе с кожей торчали кусочки сухожилий, желтые, жесткие.

— Ударил, — прохрипело под пленкой, — меня… Жарко…

Это был не Иржи — чужой голос.

Ян судорожно развернулся.

— Уходим, надо найти другой выход!

Он двинулся по траве к расписанному звездами и лозунгами гаражу, прочь от человека-пленки с проклевывавшимися когтями в ногтевых лунках.

Олеся не отставала.

— Не подходи к дому, — сказала она.

Он кивнул. И не собирался.

До того момента, как увидел в серой глубине дверного проема Иржи.

На Иржи был рабочий комбинезон, порванный на правом плече и заляпанный темным на груди. Напарник улыбался. От широкой открытой улыбки Иржи не осталось и следа: теперь это был оскал, переходящий в рваную обескровленную рану.

— Ян, — позвала тень.

Он испытал настоящий ужас. В горле разбух комок.

Иржи повернулся к нему спиной и стал деревянно, как кукла-марионетка, подниматься по лестнице.

Ян пошел к дому.

— Не надо, — взмолилась Олеся, — пожалуйста…

— Иржи, — окликнул Ян. — Иржи!

У страха, смешанного с чувством вины, был терпкий вкус, он давил на кадык изнутри. Теперь Ян видел лишь ноги Иржи, отсеченные дверной перемычкой. Потом исчезли и они. Труба выпала из ладони, пальцы сжались в кулаки.

Голову окутал алый туман.

Тот, кто сделал такое с Иржи, ответит сполна! Ян свернет ему шею голыми руками, будь то зараженный бешенством бродяга или клыкастый скелет.

На полпути к крыльцу, над которым под сумасшедшим углом висели останки козырька, Олеся тронула его за руку.

— Там.

Ян повернулся и посмотрел, куда указывала девушка.

От флигеля ковыляли двое бездомных, один за другим, как заведенные игрушки. Женщина впереди, мужчина сзади. Мужчина держал в руке бутылку с отбитым донышком. Сначала бродяги двигались в тени высокого кирпичного забора, затем вышли на свет, и тогда их пустые лица… зашевелились. Под бледной кожей задвигались мышцы, будто пытаясь оттолкнуть солнечные лучи, упавшие на щеки, лоб и подбородок. Женщина в резиновых сапогах зашипела. Мужчина заслонился рукой с «розочкой». Они похромали мимо лежащей на боку цистерны, и Ян рассмотрел их жуткие одержимые лица. Нечеловеческие глаза.

Мужчина протянул руку и ткнул женщину бутылкой в плечо. Оттолкнул, чтобы добраться до Яна и Олеси первым. Сальные волосы подпрыгивали поверх правого глаза. Женщина снова зашипела и, сбавив ломаный шаг, развернулась. Бродяга проскочил мимо. Она попыталась схватить его за пиджак, но подвела пугающая медлительность. Женщина клацнула челюстями, выплюнула изо рта белый осколок и пошла за мужчиной.

— Пожалуйста…

Ян услышал и почувствовал голос Олеси, прохладный, невесомый.

Их окружали. Не только мужчина с «розочкой» и женщина в резиновых сапогах. Другие. Об этом сообщали звуки со всех сторон: шелест, хруст, постукивание. Об этом кричали расширившиеся глаза Олеси.

Ян взял ее за руку и повел в дом. Олеся слабо запротестовала. На лбу девушки пульсировала голубая жилка. От нее пахло фруктовой жвачкой и никотином.

«Она сейчас упадет в обморок».

Ян подхватил ее на руки и внес в вестибюль. Олеся не протестовала, лишь шепнула что-то.

Он наклонил голову, чтобы расслышать.

— Не уходите со света, — сказала она.

Усадьба снова назвала его имя. Выдохнула его вместе с пылью второго этажа. На этот раз громко и требовательно:

— Ян!

3

На вторые сутки пути (ночная пересадка в Варшаве) она сошла с автобуса в Праге.

Вкатила неподъемный чемодан в здание автовокзала. Гул кондиционеров, люди у окошек касс. Кафешки, лавочки, интерактивные карты, зона ожидания, камеры хранения, недорогой хостел. Чернокожие парни с суетливыми глазами. Туристы с пухлыми чемоданами. Сонные бомжи.

Чемодан весил около пятидесяти килограммов. Взбухшие карманы, едва цепляющиеся зуб за зуб молнии. Там было все. Кривой Рог. Мама. Кусочки самой Олеси. И по мелочи: тушенка, сгущенка, утюг (ведь догадалась потащить!), ложки-вилки, сковорода (не чугун, и на том спасибо), обувь, одежда, книги, много книг.

Денег с собой почти не было, но девушка понимала: без такси — беда.

Колесики жалобно стучали по плитке зала ожидания, а потом левое крякнуло и отлетело в сторону. Вместе с ним сломалось и что-то внутри Олеси, нехитрый механизм, отгоняющий панику и грусть от окна автобуса.

Она села рядом с огромным, завалившимся набок чемоданом и расплакалась.

Никто не подошел к ней, не предложил помочь.

Олеся до крови прикусила кожу на костяшке большого пальца, вытерла лицо воротником кофты и поднялась на ноги.

Тогда, волоча по привокзальной площади тяжелый сломанный чемодан, она пообещала себе, что найдет того, кто будет носить ее на руках.

Сейчас, в большом доме сквота «Цибулька», могла ли считать мечту исполненной?

Ян нес ее по лестнице: одна рука под ягодицами, другая — под спиной. Олеся обвила его шею руками.

На втором этаже их ждал мертвец.

Вампир.

Вампир ждал на верхней ступени правого лестничного марша. Его соломенные волосы слиплись от грязи, пыли и спекшейся крови. На лице, помимо порванного рта, были и другие следы борьбы — потемневшие ссадины и припухлости.

Под ногами Яна скрипели ступени.

— Пожалуйста, — прошептала Олеся в оттопыренное ухо.

Ян словно не слышал. Зрачки вампира плясали в бесцветных радужках, расширялись и сужались, и Олеся вспомнила об игровых автоматах с вращающимися барабанами, на которых любил зависать один из ее криворожских ухажеров.

Шаг. Второй. Третий.

Веки опустились и поднялись. Вампир с восковой ухмылкой сфокусировал взгляд на Яне, будто бы кивнул и нырнул в примыкающий к лестнице коридор.

Повел за собой.

Ян подчинился.

Олеся беспомощно глянула на квадратный колодец вестибюля, поднимающийся до самой крыши, под которой вечность назад сидел мужчина в плавках.

Еще один вампир.

Но больше всего девушку пугало иное.

Кто-то или что-то вне поля зрения. Нечто таилось во мраке слепого, без окон, коридора, ужасное, злое, и оно не дышало. Глаза наблюдателя уставились на Олесю, и темнота была для них светом. Черным светом.

— Ян… Ян… — простонала она.

Потолок нависал нал головой, коричнево-серый, в трещинах и разводах. В рюкзаке, что болтался на сгибе локтя, лежали футболка, носки, прокладки, шоколад, телефон, купленная в магазине бутылка воды (жаль, не святой), мини-аптечка, мелочевка, фонарик. Что обличит луч электрического света, если направить его поверх перевернутого стола со сломанными ножками?

Тень в конце коридора шевельнулась.

«Ватиска! Сделай хоть что-нибудь!»

Олеся прильнула губами к уху мужчины, который нес ее на руках, словно безвольную жертву, и стиснула зубы на мочке. Ян со свистом втянул воздух, остановился и выронил девушку. Она упала на