Железный Аспид. Мир - Н. Мар

— Джур!..

— Эй, приятель, да у тебя глаз треснул!

— Ты просто слишком крепко обнимаешься.

Риз Авир затащил робота в шлюз флагмана, оглядел с головы до ног и присвистнул:

— Как ты догадался что это я, мышь слепая?

— Просто очень тебя ждал.

Вот, вот зачем он победил. Чтобы наконец сказать Джуру самое главное.

Глава 38

Об исключительном праве быть человеком. И о том, каков Джур на самом деле

Самина гнала ундаборд по ущелью, когда Ри чуть не сбила ее наземь, выглянув из-за плеча.

— Мы так целую вечность будем плыть, миледи, — скрипнула заноза. — Запустить машину?

— А она здесь поместится?

— Триниджет адаптируется к условиям.

Их на лету подхватило мягкое кресло, и автопилот набрал такую скорость, что Самина вцепилась в сиденье. Путь, на который днем ей потребовалось несколько часов, триниджет съел минут за десять. Из разлома они выскочили в полной темноте. Здесь до города с его огнями было далеко, а красный карлик вовсе не давал света. Самина приказала Ри остановиться и вышла на воздух. В небе трещало, звенело. И танцевало сияние от столкновения солнечного ветра с защитной сферой. Белые вспышки появлялись там, где инженеры Его Величества запаивали элементы капсулы.

— Ри, почему звезд так мало?

— Их закрывают наши крейсеры, что окружили планету. Их просто не видно из-за черного цвета.

— Так много?..

— Всем захотелось взглянуть на Брану, я полагаю.

— Мне надо скорее в город, — решила девушка, но тотчас опомнилась. — Нет, стой! Как я появлюсь там на имперском триниджете? Меня же собьют. Наши военные.

Она попыталась вызвать карфлайт, но службы перевозчиков не отвечали.

— В зоне оккупации адмирал Проци глушит любую связь, кроме имперской, — пояснила Ри.

— Но мне нужно к Сиби! Ладно. Полетели так.

— Я могу связаться с вашей мачехой. Ведь я имперская технология.

Спустя минуту они дозвонились:

— Сиби! Мам!

— Самина, милая, ты нашлась!

— Ты как? Что там у вас?

— Просто конец света! Харген исчез. Империя берет под контроль все наземное и орбитальное оружие. Связи нет! В городе паника, везде погромы, вандалы… И при том ни одного имперца — это все свои, ну, ты представь — все свои…

— А Шима? Успели провести операцию?

— Не знаю. Но лабораторию забаррикадировали, как только все началось. Уверена, там у них все нормально.

— Мам, срочно, бери любой транспорт и дуй в наш летний домик, ну, помнишь, в горах. И никому ни слова.

— Да! Я сейчас.

Сиби исчезла с экрана, в спешке так его и не отключив. Долго же придется объяснять ей, что к чему. Искать друзей Самина передумала. Раз Харген в бегах, опасно сообщать о себе кому бы то ни было.

— Ри, я хочу, чтобы ты вернула гражданскую связь. Хотя бы экстренным службам. Хотя бы частично.

— Насколько хватит сил, миледи.

— Начни с детских учреждений, больниц и научных центров. Пусть они понимают, что происходит, и не паникуют.

Она развернула триниджет к летнему домику. Была еще причина, по которой Самина осталась на Бране. Благодаря Эйдену она поверила, что имперцы не такие чудовища, какими их считали здесь. Но она имела дело лишь с одним из них, а индукция, как известно, ненадежный метод. Что, если она ошибается? Так ли преданы синтетику его близкие? Поймут ли, примут ли его просьбу? Зажечь целое Солнце, мыслимо ли… Ведь они уже раз пошли наперекор! Так вот, если она ошиблась, ценой этой ошибки станет целая планета, и значит, она разделит с нею свою судьбу. Так будет справедливо. А если права — то они действительно друг друга стоят: империя Авир и Самина. Потому что иначе ей нечего делать рядом с Эйденом.

Она клялась себе не ждать его слишком скоро и слишком сильно. Там, наверху, у него сейчас целый космос дел. И такая долгая, долгая жизнь.

* * *

Лесники дичают в сторожке. Геологи дичают в палатке. Внуки дичают на каникулах в деревне. Эйден не бывал ни у бабушки, ни в горном лагере, но за месяц на Бране мог художественно описать этот ни с чем не сравнимый опыт обратной эволюции. Кроме всего прочего он продолжал думать на бранианском и переводить на родной секундой позже. Какой позор. Оснастка медблока казалась ему волшебством. Ему уже заменили глаза, и оператор проводил настройку визоров дополненной реальности. Синтетик не мог налюбоваться родным интерьером, надышаться воздухом Ибриона. Свет, звуки, газовая кушетка — все было, наконец, как у людей.

— Ну, ты и страх кситский, — Джур стоял над ним, пока шла диагностика. — А состав крови! Чем они тебя заправили, соляркой?

— Джур, организуй на Бране отмену конца света. Информируй их мягко, но быстро, верни гражданские каналы и связь для экстренных служб.

— Так точно.

— Я серьезно! Они же реально верят, что ты съешь их детишек. Надо снизить градус напряженности среди мирных, иначе они там сами поубиваются.

— Слушаюсь и повинуюсь. Приляг!

Друг передал его распоряжения слово в слово и глотал отчеты робомедиков, не моргая. Он никогда еще не видел Эйдена в таком состоянии. Его будто в мясорубке провернули.

— Вывихи, переломы. Кожа… под замену пятая часть! Ты галантерею из нее шил, что ли? Ох, два ребра…

— И зуб.

— Что зуб? Что зуб, Эйден? У тебя сердце не работает! У тебя квантовый таламус разбит! В общем, сейчас тебя усыпят, чтобы начать серьезный ремонт.

— Стрижку?

— Языка, дружок. Стрижку языка.

Риз Авир дал знак медикам и направился к выходу.

— Постой, Джур. А Солнце — ты ведь зажжешь?

— Нет, я потратил едреллиарды на капсулу, чтобы завтра выбросить ее на помойку! Зажгу, Эй, засыпай. Резервного движка осталось на две минуты.

— Джур! Семью Харгена… Самину и Сиби Зури… не арестовывать. Не подпускать к ним военных. Когда начнешь астросуррекцию —

— … ты опять бредишь на бранианском.

— Когда начнешь астросуррекцию — слетай, забери Самину на флагман.

Джур вернулся к кушетке, ибо решил, что ослышался. В конце концов, у Эйдена уже заплетался язык.

— В смысле — мне самому за ней слетать? Я на минуточку импера…

— Сам. Слетай.

— Какие еще волшебные слова ты знаешь?

— Казнить.

На миг показалось, что робот угомонился и