Сила слабых - Самат Айдосович Сейтимбетов

Они уже вышли из главного зала, и тут Михаил краем глаза заметил препятствие впереди. Остановился и посмотрел, жены склонили головы, хоть и не стали падать ниц. Когда успели - решительно непонятно, а нет, тут же сообразил Лошадкин, просто покинули пир раньше и ждали, чтобы перехватить его. Знали, значит, что не высидит долго или верный живой шепнул им, мол, посланец богов уже встал из-за стола.

Следовало бы объясниться с ними, но он уже шел с вождями, да и не сильно хотел объясняться. Был уверен, что объяснений там и не будет, просто возгласы, как они его хотят и жаждут высидеть его яйцо, грубо говоря. То, что у них не могло быть детей, то, что браки были чисто политическими - следовало напомнить, но Лошадкин не сомневался - не поможет.

Жены твердо нацелились получить свое, после года с лишним его отсутствия.

— Муж наш, - последовало привычное заявление, - неужели мы не заслужили немного твоего внимания?

— Заслужили, - медленно изрек Лошадкин, невольно складывая руки на груди.

Вожди и сопровождающие с пониманием отнеслись к ситуации и вскоре Лошадкин оказался в своих прежних покоях, наедине с пятеркой жен.

Глава 34

Лошадкин не то, чтобы боялся, но, скажем так, оставался настороже. Он легкомысленно взял на себя обязательства и теперь прошлое опять сделало "бить спина". Михаил не мог просто так взять и послать стоящих напротив жен, хотя, будь он Нессайей, вполне смог бы. В то же время, уступать им он не собирался (как и раньше, когда жил здесь), и знал, что его объяснения просто не будут слушать.

— Муж наш, ты стал еще прекраснее! - заявила Арханна.

Она всегда была самой боевой из всех, и ее клычки задорно блестели, а платье демонстрировало все прелести тела хрокагов. Михаилу опять вспомнилась Тривет, и он весело подумал, что нужно подыскать Арханне дерево, может, кого-то из иволаков.

— И сильнее! - пролаяла Пранта.

— Мне многое пришлось пережить и испытать, - ответил Лошадкин, - и теперь у меня долг не только перед вами, но и многими другими живыми.

— Ты завел себе новых жен? - поинтересовалась Ок'Цэ, ковыляя по полу.

Никакого осуждения, "посланнику богов" можно, да вот беда, не заводил себе Лошадкин никого, только терял.

— Нет. Спасая вас, я оказался там, - Лошадкин ткнул пальцем в потолок, - и узрел массу живых, нуждающихся в помощи. Мы помогали вам встать на ноги здесь, но теперь живым там нужна такая же помощь.

Он не стал говорить, что нелегка судьба посланника богов, рвут на части криками о помощи. Эту историю с посланниками следовало заканчивать, развеять заблуждения, познакомить их с галактикой, если Огар и Паша этого еще не сделали.

— Я не могу остаться и почивать на лаврах прошлой славы, водить вас в походы, как раньше. Вы встали на ноги и окрепли и справляетесь сами, поэтому я вернусь туда, где нужна моя помощь тем, кто еще не встал на ноги или кому их отрубили.

Жены некоторое время переваривали услышанное, бросали на него взгляды. Наверное, также он сам смотрел на Таню или Дионару, вдруг подумал Лошадкин, с восхищением и обожанием, готовностью упасть перед ней на колени и вырвать сердце, бросить к ее ногам. Сравнение оказалось сродни удару под дых, ведь теперь он сам выступал в роли "Дионары", проявлял равнодушие, не желал принимать брошенного к ногам сердца!

В то же время, что он мог?

Выступить дипломатом, наверное.

— Тогда как вы, вы нужны здесь! - пафосно провозгласил Лошадкин. - Помогать, сдерживать, направлять, не давать зарваться и не скатиться в бесконечные войны! Чтобы не погиб союз ваших народов, а развивался и креп.

— В союз хотят вступить другие народы, - пробасила Сталида.

Все тот же мускулистый метр краглы с кепкой.

— А тебя нет, муж наш, и некому брать жен из их числа, скрепляя союз! - пролаяла Пранта.

— Тут есть и другие посланники богов, - попробовал увильнуть Лошадкин.

— Глаза посланника Кима только на дочери Олилеи, а посланника Огара на его жене Морданне.

В голосе Арханны слышалась затаенная гордость, еще бы, жена из хрокагов и посланник богов ей верен! Более того, остался жить здесь, не вернулся на небеса. Лошадкину очень не понравилось, что ему пытаются всучить еще жен, и в целом эта традиция, начинавшаяся, как необходимость, переросла сама себя.

— Пусть их принимают, я поговорю с вождями и ханами, но жен из их числа брать не буду.

— Тогда они обидятся!

— Если они хотят союза и дружбы, то не обидятся, - уверенно заявил Лошадкин. - А вы, пять народов, создавших союз, будете стоять выше остальных, и вы будете тому доказательством и порукой! Вы правите, помогаете направлять и укреплять союз? Вот и отлично, продолжайте в том же духе!

Он не стал добавлять, что еще вернется, не стал давать обещаний, которые, возможно, не смог бы сдержать. Хотел, но не смог, мало ли что случилось бы там, в космосе.

— Мы рады, муж наш, что ты верен нам, - пропела молчавшая до того Увиала, жена - русалка.

С азалангами их надо свести, подумал Лошадкин, турканы отлично спелись бы с птерахами, союз и помощь друг другу, да.

— Что ты не смотрел на других жен и не захотел их брать, хотя и мог! Мы с радостью приняли бы новых сестер!

Тут Лошадкин мысленно усомнился, но промолчал. Подумаешь, ссорились и дрались насмерть, помирились же, стали лучшими подругами и союз народов не распался.

— Но ты вернулся к нам, - закончила свою песню Увиала.

Повисло молчание, смысл которого был предельно ясен. Ты вернулся, вот жены, которые наконец поняли, как ты велик и могуч, и они готовы и хотят тебе отдаться. Без подвохов и ударов в спину, готовы отдаться в надежде, что понесут твоего ребенка, ведь они не имеют ни малейшего представления о несовместимости. Да, с таким жизнь его еще не сталкивала, с легкой иронией в свой адрес подумал Лошадкин.

— Вернулся и снова улечу, представьте, что меня тут просто не было.

Сказал и мысленно поморщился, слабо, не то! Жены не успели прийти к единому мнению, что-то сказать, когда он вскинул руку и заговорил, усилив голос, словно на поле боя.

— Помогайте союзу народов! Развивайте