Иноходец 7 - Тимур Рымжанов
— Ничего себе громадина, — замечаю я. — А какой класс корабля?
— Ударный крейсер прорыва, — подсказала капитан. — Он уже старенький ему лет двести.
— Боюсь даже представить, как выглядит линкор.
— У нас во флоте нет такого класса, — вновь пояснила Татьяна. — Из военных кораблей крейсер — самый тяжелый класс.
— Вас сразу в медчасть? — уточнил пилот челнока, обращаясь к девушке.
— Да, Юра, в карантинную зону, — кивнула она.
Имена у россов, конечно же очень длинные, но мне, по какой-то причине, это кажется совершенно нормальным и естественным. Я бы даже сказал привычным. Тот же майор, который представился как Тихонов. На самом деле его полное имя — Сергей Константинович Тихонов! То есть его личное имя Сергей. Константин, это имя его отца. А Тихонов, это фамилия. Во, как! Существует, как я смог понять, определенный этикет, в каких случаях и как представляться. Эти нюансы еще следовало изучить, и я очень надеюсь, что мне представится такая возможность.
— «Что Нео, тоже внутри что-то шевелится, словно бы прикоснулся к чему-то очень знакомому, хорошенько забытому? — вдруг 'спросил» меня Ник.
— Пока не могу понять, все словно в тумане, лишь неуловимые ощущения, — ответил я, не подумав, что рядом со мной посторонние.
— Плохо себя почувствовал? — заботливо поинтересовалась капитан.
— Нет, все хорошо, не стоит беспокоиться.
Непривычно было наблюдать за полетом собственными глазами через переднее обзорное стекло. Если это вообще стекло. Но я еще при посадке в челнок заметил, что вижу место пилота в прозрачной кабине.
А пилот действительно вел челнок вручную, да так проворно, спокойно. Мы как раз зашли со стороны самой широкой части фюзеляжа к открывшемуся стыковочному ангару. Влетели внутрь, миновав слабое светящее защитное поле и проплыли над палубой, на которой в этот момент находились люди без всяких пустотных скафандров несмотря, на открытые рядом ворота, ведущие в пустоту. Технологии россов явно превосходят технику Содружества. Непонятно, как они со всем этим управляются без нейросетей.
Пролетели эту палубу насквозь и теперь уже через нормальный шлюз переместились в более глубокий ангар, где на маленькой площадке нас ждала группа людей в белых комбинезонах, с такими же шевронами медицинской службы на рукаве, как и у капитана Светличной.
Из вещей, у меня с собой, был только пустотный комбинезон, надетый на меня, экзоскелет, нейроком и военный терминал. Кое-какой инструментарий остался в протезе, но я пока не собирался им пользоваться. Все остальное барахло без сожаления оставил на Анде.
Покинув челнок, тут же пересел в кресло на гравиплатформе, на которой меня повезли на диагностику. Татьяна стразу предупредила, что придется пройти эту сложную процедуру.
Доставив в один из медицинских боксов, раздели и уложили в устройство очень похожее на медкапсулу, но раза в два больше. Покрытие подо мной мгновенно подстроилось под форму тела и довольно крепко зафиксировало. Сознания я не терял, а Татьяна и еще один молодой, на вид, парень, все время находились рядом со мной. Работы аппарата я не слышал, но какое-то воздействие сразу почувствовала встроенная в меня электроника, выдавала на нейрошунт код ошибок словно при блокировке. Минуты через три в таком зафиксированном положении почувствовал легкий укол в области спины между лопаток, но неприятное чувство сразу прошло. Еще через пять минут «хватка» аппарата ослабла, и я смог пошевелиться.
— Все, Нео, — пояснила Татьяна. — Полное сканирование и диагностику мы провели. Теперь, чтобы нам проще было разобраться расскажи, что это в тебя натыкано в таком количестве, — попросила она, передавая мне странного вида одежду, очень свободную и похоже, сделанную из натурального материала. Очень широкие и свободные штаны и такую же безразмерную рубаху, приятную наощупь.
— А что именно вас интересует? — спросил я, натягивая предложенную одежду.
Татьяна развернула ко мне большой монитор, на котором отображалось мое собственное тело в разрезе!
— Я уже не спрашиваю про протез, с ним как раз все понятно. Вот это что такое, указала она на устройство у меня в груди.
— Это сопроцессор. Я храню на нем важные файлы для работы с терминалом, фактически твердотельный искин высокой мощности, позволяет разогнать уровень интеллекта.
— То есть, на жизненные функции никак не влияет?
— Нет, — соглашаюсь я, — просто вспомогательное устройство для работы.
— Так, с этим понятно, а вот это, — указала она на костный протектор встроенный в бедро.
— Это катализатор для укрепления костей. Это устройство по мере роста скелета заменяет кальций в костях на титанат кальция. Чтобы прочней был.
— Какой ужас, — вновь произнесла Татьяна, закатывая глаза. — А это? — Указала она на капсулу вживленную в костный мозг бедра.
— Боевой модификатор. Постепенно меняет мою ДНК добавляя в новые клетки геном расы Эфейцев.
— Плюс еще нейрошунт для управления протезом, и кардиостимулятор.
— Процесс в костях и геноме уже необратим, — заметил один из медиков, — думая, что я не смогу понять их речь.
— В любом случае, пациент уникальный. До того, как его осмотрят на кафедре космической медицины, мы ничего удалять не будем.
— Тогда, нет смысла тянуть. Уже завтра домой отправляется «Лунный гонщик». Передай парня и весь собранный материал с ним.
— Островский с Нео хотел еще поговорить.
— Было бы вообще идеально, если бы Островский парня и отвез, вот в полете и наговорятся.
Эту реплику коллеги Татьяна оставила без комментариев. Просто повернулась ко мне и осмотрела с ног до головы, затем подошла ближе усаживая в кресло на платформе.
— Придется тебе посидеть в карантине, Нео. Потерпишь?
— Если это не очень больно, — попытался пошутить я, — то потерплю.
Сидеть в карантине — это жить в маленьком, но действительно роскошном номере, прям как в дорогих отелях центральных миров. Вот только очень скучно. В номере имелся голопроектор, но он
