Сила слабых - Самат Айдосович Сейтимбетов

— Только тогда? - ядовито спросил Луис.

— Скажи, чего ты так бесишься? - вздохнул Лошадкин. - Я же сказал, что приму вину, отвечу за все, что натворил.

— Мне почему-то казалось, что нас послали сюда вместе.

— А я забыл об этом, - покаялся Лошадкин, - и ринулся действовать в одиночку.

Как с Холмовым, только теперь Луис говорил о том же самом. Говорили, но все же не мешали ему действовать, верили или просто даже не стали останавливать? Кредит доверия Лошадкину, похоже, оказался стремительно опустошен самим Михаилом.

— Подвел всех, подверг опасности, едва не провалил задание и отвечу за это, - повторил Лошадкин.

— Верю, что ты не стал бы врать в таком вопросе. Мы все верили, что ты хотел как лучше.

Поэтому и не останавливали, хотя и выражали свое недовольство, намекали, что Лошадкина несет не туда. Раскрой он свой замысел, и от этого недовольства не осталось бы и следа, но опять и снова, узнал бы тогда о плане Джонатан или нет? Нужен коллега Гопкинса или сам Жерар, ощущая боль в висках, понял Лошадкин, пусть делают свое дело, а Михаил свое.

— Я отстранен?

— Будь моя воля, так бы и было, - кивнул Луис.

— Но?

— Те, к кому ты так бесполезно взывал, услышали. Теперь услышали. Духовные лидеры, вожди и прочие двух цивилизаций собрались и хотят пообщаться с тобой. Прямо сейчас.

Луис изобразил шутливый приглашающий жест, а Лошадкин все же потер виски.

Глава 48

Уже знакомые Лошадкину Дегор Корсум и Градарк Црыгтрур сидели в окружении еще нескольких таких же "духовных лидеров". По шесть живых с каждой стороны, вполне достаточно, чтобы забить Лошадкина голыми руками, если вдруг ринутся. Просторный светлый зал, с прозрачным потолком, поддувающим снаружи ветром, словно подталкивающим к легкости и открытости, радости.

Но вместо этого, атмосфера в зале была мрачной и угрюмой, подавленной даже.

— Вы хотели поговорить со мной, вот он я, - заявил Лошадкин, перехватывая инициативу. - Во-первых, конечно, мне следует попросить прощения за оказанное давление, я пытался... впрочем, неважно. Следовало действовать иначе, заставить врага проявить себя, не доводя до бойни. Либо сразу вызвать подкрепления и просто не дать бойне разразиться, например. Но, как всегда, умные решения приходят потом, когда уже все случилось, а в процессе ты действуешь, тебе кажется, что делаешь все правильно и оказывается, что это неправильно.

Слова его нашли отклик, собравшиеся явно понимали и разделяли эту точку зрения, раз уж самим приходилось сталкиваться.

— Во-вторых, вина полностью на мне, - продолжил Лошадкин, - присутствующий здесь представитель дипкорпуса союза систем, Луис А Хонг, наоборот, просил меня остановиться и не делать того, что было сделано.

А еще надо было брать не Огара, вдруг подумал Лошадкин, а представителей зваздианцев и демтархов там, на Энтонце. Чтобы слова звучали авторитетнее, ну и так далее. Ум на лестнице, отличные решения, но потом, когда уже поздно. Из этого следовало бы вынести урок, чтобы не допускать ошибок во время ДОРНа, но кто сказал, что он теперь будет, этот ДОРН? Только если продолжить самому, отказавшись от земного гражданства, чтобы уж совсем не подставлять новый мир, поверивший в него, выдавший полномочия, которые Лошадкин употребил так безобразно.

С другой стороны, думал он, одновременно с этим произнося вслух то, что следовало сказать, о своей вине, приказах, попытках раскачать их на эмоции и спровоцировать, и что все это было ошибкой. Да, с другой стороны, вся эта история с агентами чужих цивилизаций, враждебных или не очень, наводила на печальные размышления. Попытки задавить Землю не закончились, только перешли из прямых нападений в скрытые, и дипкорпусу следовало бы мобилизоваться и собраться. Ну и что, что тут песочница для своих? Именно поэтому по ней и били в первую очередь, рассорить, сломать, испортить, отвлечь.

— Поэтому я добровольно сложу с себя все полномочия и удалюсь на борт "Легионера", - завершил Лошадкин свою речь, - пока там, на Энтонце, не решат, что со мной делать дальше. Землю будет представлять Луис А Хонг, уверен, вы найдете общий язык.

— Уверен, - мягко повторил Луис.

С насмешкой, которую услышал только Лошадкин. Мол, взял и опять единолично все за всех решил, даже выступить никому не дал. Лошадкин мог бы возразить, защищаться, оправдываться, но он ощущал лишь странное опустошение. Затем понял причину, подвел друзей, которые ринулись закрывать его и защищать, рискуя собственными жизнями. Ему казалось, что он готов к такому, после пиратов и Закрасты, но нет, вмешался еще и моральный аспект.

Они защищали Лошадкина, который подвел их, фактически обманул, пусть и с жалкими оправданиями, что все это делалось в интересах дела. Зарвался, охамел, обнаглел и не получил по носу лишь чудом, в десятитысячный раз промелькнула одна и та же мысль. Если бы сейчас Огар, Морданна, Трорг, Руслан лежали в гробах, по вине самого Лошадкина, то, что он делал бы? Разве выступал бы так бойко?

Но как передать эти ощущения собравшимся лидерам двух народов?

— Мы не можем повлиять на ваше решение, - заговорил Дегор, переглянувшись с остальными, - но не считаем, что вина так уж велика. Вы говорили и предупреждали, но мы не слышали.

Так как не могли услышать, а прямое предупреждение насторожило бы Джонатана и тот спрятался бы. В общем-то, плевать на него, пусть и дальше сидел бы в своей норе, но антидот! Слова застряли у Лошадкина в глотке.

— Каждый делал, что должен, то, что считал своим священным долгом в тот момент, мы защищали свои святыни, вы пытались спасти живых. Мы все провалились в этой задаче, и этот позор останется с нами до самой смерти, - заявил Дегор.

Остальные кивали, отводили взгляды, и Лошадкин опустил голову. Ему тоже было стыдно, за себя и за то незаслуженное доверие, выказанное сейчас как демтархами, так и зваздианцами. Только сейчас он осознал, что духовные лидеры сели вперемешку, не делясь на две группы, хороший знак. Мертвых не вернуть, но оставшиеся в живых смогут лучше и сильнее дружить, наверное.

— Но что сделано, то сделано, заняться самобичеванием и поиском ошибок, мы можем и потом. Сейчас, с согласия всех собравшихся, я предлагаю оставить прошлое в прошлом и поговорить о настоящем.

Луис посмотрел с легким удивлением, вначале на них, потом на Лошадкина. Словно не верил услышанному,