Благие негодники - Фаусто Грин
– В нашу прошлую встречу ты говорил, что младшая сестра Стрелка при смерти, и они ищут этого мага, потому что он знает, что за проклятие наложено на девушку, и может помочь.
– Ну знаешь, сестры, братья. За вас и рискнуть жизнью не жаль, – епископ улыбнулся и подмигнул мне.
– Ты надеешься вернуть мне способность видеть мир волшебным, а не банальным? Я же говорил, что чудес не бывает.
– Если бы ты не верил в чудо, ты бы был далеко от церкви, Николас. А ты все же остался здесь.
Я лишь махнул рукой.
– Морган передавала тебе привет. Мы планируем увидеться с ней в Стамбуле послезавтра.
– Куда она?
– В Японию. Хочет наладить отношения с местными фейри. Шпинне говорит: до нее дошли слухи, что часть нашей колоды ушла в Азию. В общем, малая поедет и попробует исправить свои косяки.
– А все карты, что в Европе, вы нашли?
– Да, девяносто карт, – владельцев и тех, кто потерял силу. Владельцев теперь денно и нощно охраняют, чтобы они не двинули кони и не оборвали жизнь тех, кто им силу передал.
– Откуда у тебя столько ресурсов?
– Иоанна с Рене поставляют. Рыжуля хоть и хрустит французской булкой, но, надо сказать, она там сообщество упырей построила. В общем, ее куда ни приткни – будет хорошим управленцем.
– Управленцем-упыренцем, – улыбнулся я. – Нормально ты дел натворил, я бы так не смог.
Рядом с Сайласом я чувствовал себя ничтожно и неуверенно: он был частью той жизни, которую я хотел забыть, но которая постоянно давала о себе знать, болезненно и очень не вовремя. Каждый раз, когда я доказывал себе, что нет никакого волшебства, что это был сон, что никакой организации не существовало, он появлялся и вываливал на меня новую порцию невероятных историй из будней волшебного мира.
– Конечно не смог бы, сложно быть таким молодцом, как я, – самодовольно закивал епископ.
– Да уж…
Мы какое-то время молча сидели и смотрели на алтарь. А затем Сайлас тяжело вздохнул и сказал:
– На самом деле, я же так и не сказал тебе спасибо.
– За что? – удивился я.
– За то, что ты назвал меня своим другом. Искренне назвал. Я много раз говорил тебе, что у меня был год, и, если бы никто так и не сказал мне, что я его друг или что меня любит, я бы просто рассыпался в прах. А так – еще поживу, посмотрю на этот мир.
– Ты все время так говоришь, словно мы не одни в этом мире.
– В этом и многих других. Мне понравилась фраза, которая была в отчете про Часовщика. На стене его убежища была надпись: «Все миры должны быть воплощены». Так что не я один верю в их множественность. Хотя бы посмотри на многообразие всех живущих в этом мире и скажи: разве оно не прекрасно?
– Этот мир прекрасен. – Комок подходил к горлу, но я сказал: – Во всем его многообразии.
Господи, да. Я столько лет мечтал быть самым обычным, таким как все, без волшебства и веры в чудо, чтобы, когда это случилось, я стал самым несчастным человеком на земле… Где-то в глубине души я скучал по всем этим ребятам из историй Сайласа.
– О чем думаешь? – спросил демон.
– Про ад, – соврал я. – Ты же оттуда пришел. Значит, потом и уйдешь туда?
– Ад, не ад… Это место называется Карфан, дурачок. И без тебя я туда не вернусь. Было бы упущением не взять такого душнилу с собой. Такой кадр пропадает!
– Да пошел ты, Двадцать Третий! – как-то совершенно на автомате бросил я и увидел хитрую демоническую улыбку.
– Ну вот, ты впервые за полгода назвал меня так. Значит, тот волшебный и небанальный Николас все еще где-то есть. И я обязательно найду способ его вернуть.
– А мне что делать? – спросил я. Хотя и понимал, что хотел сказать этому дураку совсем другое. Что верю и надеюсь, что он найдет способ вернуть все, как было раньше. Что я вновь смогу жить в мире, полном чудесного и неизведанного, а не в долбаном сером рациональном мире скучных, уставших людей.
Двадцать Третий тоже хотел мне что-то сказать, но вместо этого похлопал меня по плечу и направился к выходу, бросив мне:
– Помолись за меня.
