Бальтазар - Вьюн
Не дожидаясь ответа, она скрылась в темном проходе, оставив основателя рода в одиночестве. Генрих Бальтазар на своем портрете позволил себе то, что не позволял никогда при жизни, его суровые черты смягчились в едва уловимой, но безоговорочно гордой улыбке.
— Настоящая Ведьма, — довольно вздохнул он, подняв свой взгляд на витраж, за которым было видно голубую планету, его лицо сменилось на презрительную ухмылку: — Не для того, я и мои потомки лили кровь, чтобы миром правили торгаши и ростовщики, которым раньше у руку было падать зазорно. Наш род никогда не был добрым, но даже мы не опускались до того блядства, что позволяют нынешние правители этого мира, выращенные алхимиками с их вечной жаждой наживы. Они отказались от магов, что было с их стороны разумно, чтобы сразу же продать душу золотому Тельцу. Когда Люциус поймет, каков мир простецов на самом деле… даже я не берусь судить, как ОН поступит, — хмыкнул основатель себе в усы. — Самый Беспощадный из рода Бальтазар… — со вкусом повторил он.
В зале вновь воцарилась тишина, но на этот раз она была полна ожидания.
* * *
Тропа внезапно оборвалась, уперевшись в зияющую, бездонную пропасть. Бескрайняя пустота простиралась передо мной, и в её глубине, словно окровавленный зуб, торчал одинокий остров. На нем высился замок из черного базальта и алой кости, оплетенный жилами каких-то пульсирующих теней. По стенам и башням с размеренной, хищной грацией прохаживались существа невероятных, чудовищных форм. Тени моей сестры, её личная гвардия в этом мире.
— Домен сестры… чудовищен, как и она сама, — выдыхаю с неподдельным восхищением.
Позади раздался испуганный шёпот гоблинов, но им хватило одного моего взгляда через плечо, чтобы они вжались в пол и затихли.
Мне не нужно было в обитель сестры. Моя цель была где-то дальше. Но тропа оборвалась, и я застрял на этом каменном выступе, словно муха на краю тарелки. Мир Теней не признавал прямых путей, вот только моих знаний не хватало, чтобы найти обход. Мысль обратиться за помощью в домен сестры тут же вызвала во мне волну сопротивления. Нет. Это было мое испытание, я ДОЛЖЕН пройти его сам.
Пока я размышлял, у моих ног бесшумно материализовалась знакомая черная кошка. Она лениво потянулась и потерлась о мою мантию, а затем она подняла голову, и её серебристые глаза уставились на меня. Когда она заговорила, её голос звучал как колокольчик, а слова складывались в странные, старомодные рифмы:
— О, путник, скованный судьбой в этом бездонном краю. Не хочешь ль, чтобы Никс тебе совет свой дала? — чуть ли не пропела она.
Я смерил её взглядом, по-прежнему не ощущая прямой угрозы, лишь лёгкий, колкий холодок.
— Разве что ты знаешь способ пересечь эту пропасть, не свалившись вниз, — на моих губах появилась привычная высокомерная ухмылка. Вряд ли этот клубок меха мог предложить что-то дельное.
Никс прикрыла мордочку лапкой и тихо хмыкнула, не нарушая поэтический ритм:
— Мря-мяу… Думается мне, с такой мелочью я справлюсь, малец, — уже нормальным голосом произнесла она.
После чего хлопнула лапками, театрально указав в бездну. Со дна пропасти, с оглушительным скрежетом рвущегося камня и ломающихся костей, начал подниматься корабль. Он был огромен, древен, с обугленными бортами и рваными, черными как сама бездна, парусами. На его боку, выведенные поблёкшей, но всё ещё зловещей краской, красовалось имя: «Летучий Голландец».
Тень от легендарного судна накрыла меня, и я просто стоял, разинув рот, глядя на ожившую семейную реликвию.
— Откуда? — поражённо выдыхаю, уставившись на Никс. — Откуда у тебя корабль моего прадеда⁈
Кошка гордо задрав нос, снова заговорила стихами, но уже с явной насмешкой:
— Мы, кошки, ходим где хотим, не зная в мире запретов, — с гордостью указав на себя. — И этот хлам взяла я себе, пока его хозяин был немного мертв. Он, выпив лишнего вина, споткнулся о порог… и умер…
Она мне точно врала, вот только моя интуиция говорила, что мне говорят чистую правду.
— Его убил Мерлин! — резко оборвал я её, уже без тени улыбки.
Никс фыркнула, снова переходя на прозу:
— Убил? Малыш, твой предок лишь ощутил силу Великого Волшебника. Услышал его шаги за спиной. И… дал стрекача на всех парусах. А потом с горя напился и свернул себе шею…
— Не может быть… — пробормотал я упрямо, но кошка лишь презрительно зашипела, видя моё неверие.
Затем её взгляд стал хитрющим, а голос снова зазвучал певуче:
— Но о былом не стоит сейчас толковать, прими же мою помощь, юный Бальтазар! Лишь за услугу небольшую, в ответ… — с предвкушением потерев лапки.
Она подобралась ко мне ближе, её хвост извивался вокруг моей ноги.
— Чего ты хочешь? — я скрестил руки на груди, прекрасно зная, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, особенно если его предлагает говорящая кошка из мира Теней.
Никс замолчала на мгновение, и её серебристые глаза загорелись странным светом.
— Что хочет Никс? — пропела она, и в её голосе впервые прозвучала не игривость, а настоящая жгучая страсть. — Лишь справедливости и свободы… — заглянув мне в глаза.
На что я задумчиво кивнул, я мог это понять, но это был не ответ…
Глава 3
Глава третья. Узы дружбы.
Стоя на палубе «Летучего Голландца», что стремительно рассекал бездну, я не мог отделаться от мысли, что совершил ошибку, доверившись Никс. Весь мой опыт, всё мое воспитание кричало об этом, и всё же я принял её помощь. От этого в груди похолодело, а по спине пробежали мурашки неуверенности. Что, если она предаст? Эта мысль впилась в сердце ржавым стилетом, не желая его покидать.
Доверие — это слабость. Это аксиома, вбитая в меня с детства. Но сердце и источник света, томящийся в изоляции, буквально умоляли довериться хоть кому-то. Пусть даже говорящей кошке из мира Теней. Мой внутренний конфликт был разрешён простым и элегантным решением, достойным Бальтазара: я приму её помощь, но, если она посмеет предать меня, то я убью её собственными руками.
Придя к такому решению, я немного успокоился, хотя
