Биение истинного сердца - Айя Кот
Арсения же с самого первого взгляда что-то тащило к ней. Не давало оторваться, заставляло желать прикоснуться. Арсений даже у Димы с Серёжей на базе тихонько уточнил, такое же с ними или проблема не в природном магнетизме Есении. Проблема оказалась в Арсении, ибо для остальных Есения была обычным фамильяром. Сильной, классной, интересной, но не тянуло быть постоянно рядом, касаться, говорить и просто упасть в глаза, как в бездну. А Арсения тянуло.
И он упал.
Совершенно неосознанно и не совсем в Есению. Обычная тревога из-за дневных событий привела к чему-то совершенно жуткому. Арсений ведь даже не хотел копаться в причинах, почему Есения настолько раскрылась перед Князевым. Не восторгался, считал это странным решением, но знал, что если она так сделала, значит надо. Знал и всё равно закопался. Будто что-то зудело в том самом месте, где сейчас жгло. Это не было каким-то воздействием извне, как и не было желанием самого Арсения. Сам-то он не хотел лезть и не полез бы. Хватило того раза в машине, когда Есения чётко дала понять, что добровольно раскапывать себя не даст. А не добровольно уже насилие, прибегать к которому ни в коем случае нельзя.
Арсений помнил, как продолжал фразу Есении о том, что любое их действие не должно им вредить. Тоже что-то ужасно знакомое, но откуда неизвестно. А потом он зачем-то нырнул в подпространство и уже не особо различал, что говорила Есения и он сам. Или его кто-то туда засунул. Будто что-то незримое и неощутимое караулило рядом, ожидая, когда и Арсений, и Есения потеряют бдительность, чтобы схватить, чтобы забрать себе и больше не отдавать.
Арсений понимал, что его тащит куда-то вниз в огромную пропасть, а сделать ничего не мог. Он словно опускался на лифте всё глубже и глубже в подпространство, наблюдая за сменяющимися цифрами на электронном табло. Десятый, девятый, восьмой, седьмой… Всё быстрее и быстрее, чувствуя, как вокруг темнеет и дышать становится тяжелее. Будто лифт летел прямиком в Марианскую впадину. На то самое дно, где обитают жуткие твари, способные выдержать давление огромной толщи воды, которые не знают, что такое солнечный свет и тепло, выжившие там, где жизни быть не должно. Шестой, пятый, четвёртый, третий. Арсений начинал задыхаться, ощущая, как из тела стремительно уходит энергия из-за слишком быстрого спуска. Он в панике стучал по кнопкам, чтобы остановить этот лифт, который не слушался, продолжая полёт в преисподнюю. Второй, первый. Арсений даже не мог кричать, а внутри в прямом смысле начало гореть. Не ярким пламенем, а словно бумага тлеет, съедаемая крохотными угольками. Его разъедало, что-то вытаскивало силы сразу со всех сторон, перед глазами стояла тьма, а он всё стоял в коробке, которую заливала чёрная вода.
В какой-то момент Арсений начал прощаться с жизнью. И с Есенией тоже, отчаянно прося у неё прощения за то, что они больше никогда не увидятся. На этот раз точно. Кристально чистое осознание этого факта как лампочка зажглось внутри. Кончились бесконечные поиски. Подпространство на такой глубине ошибок не прощало, забирая любого, кто посмел сунуться, не имея практически бесконечного запаса силы, чтобы ему противостоять. Или хотя бы ангела-хранителя за спиной. С таких уровней не возвращаются. Сюда нет доступа даже магам вне категорий и рангов вроде Волевого или Князева. В теории-то нырнуть могут, но на практике… Арсений слышал завывания душ тех сильнейших, которые посмели нарушить привычное течение, которые решили, что имеют право вмешиваться в само существование этого мира. И Арсений понимал, что ещё чуть-чуть и он присоединится к ним. Чуть-чуть в человеческом мире. Здесь же его агония будет длиться почти вечность, ибо ни времени, ни пространства на таком уровне уже не существовало.
Арсения жгло изнутри. Прямо из центра грудной клетки во все стороны расползался тлеющий ад и жадно тянулся к плотному полю, которое окружало сгусток энергии. Арсений задыхался, однако сознание с каждой секундой становилось словно чище и свободнее. Его съедала сама суть мироздания, покоившаяся на глубине подпространства, в ответ открывая знания. А может, просто шоры снимала с глаз. Арсений чувствовал, как оболочка над предполагаемой душой начинала медленно, будто нехотя, истончаться. И это казалось необходимостью. Избавиться от того, что блокирует воспоминания и силы. Вновь расправить крылья и лететь… Но Арсений прекрасно понимал, что силы его выжгутся раньше, чем исчезнет оболочка. Подпространство в итоге своё получит, но какой ценой…
У Арсения как будто тлело внутри и горело всё тело снаружи. И вода вокруг тоже полыхала. Жидкость, насквозь пропитанная чёрным пламенем, окутывала со всех сторон. И из этой всепоглощающей тьмы яркими вспышками возникали картинки. Сначала смазанные, как пятна, как кляксы, они начинали приобретать очертания. Такие же болезненные, как и всё вокруг. Арсений чувствовал, как жечь начинало сильнее, хотя, казалось бы, куда… И завывания становились громче, отчётливее, и среди какофонии душ Арсений, кажется, мог различить что-то осмысленное. Что-то про пришедшую силу, сжечь мир, перестроить всё, выпустить их… Арсений чувствовал, как они все тянутся к нему, молят о спасении, как кто-то упорно перекрикивал их вой, раз за разом повторяя «найди Ягу. Верни камень Горынычу». Арсений, кажется, даже начинал различать лицо посреди вспышек света и руку, тянущуюся к нему. «Найди». «Верни». Словно сама тьма, что поглощала всё вокруг, решила заговорить с ним. Хотелось зажать уши и рявкнуть «хватит!», но Арсений не мог даже слегка шевельнуться, охваченный жадным пламенем, которое поедало его.
А потом что-то изменилось. Сквозь вспышки и какофонию душ, которая давила на уши,
