Духи Минска - Екатерина Стрингель
Настя перевернулась на бок и накрылась одеялом с головой, будто так можно спрятаться от всего мира и никто не найдет. Неплохо было бы иметь в арсенале одеяло-невидимку. Это как плащ-невидимка из «Гарри Поттера», только одеяло-невидимка. Накрылся им – и спрятался от всех.
В дверь робко постучались, Настя вздрогнула от неожиданности. Она уже слишком отвыкла от того, что в квартире может находиться кто‐то еще.
– Входи, не заперто, – тихо сказала Настя.
– Открой, пожалуйста, ты, у меня руки заняты, – раздался голос Андрея из-за двери.
Настя открыла дверь и увидела его, стоящего с подносом.
«Ого, у нас, оказывается, был поднос?»
Запах свежесваренного кофе окутал комнату, на тарелке лежали яичница-глазунья и жареные сосиски. На глазунье были нарисованы кетчупом рот и нос.
– Теперь можешь ложиться обратно в постель, я тебе все подам, – сказал Андрей обволакивающе-приятным голосом.
– Ого! Завтрак в постель? – Настя села на кровати в позе лотоса и укуталась в одеяло.
– Да, мне захотелось позаботиться о тебе. – Он поставил поднос на простыню и сел рядом.
– Это так мило! Для меня никто и никогда такого не делал. Спасибо тебе за это. – Настя обняла его, а потом с аппетитом начала есть.
– Кушай на здоровье, тебе нужно восстанавливать силы после вчерашнего. Да еще и после болезни. Кстати, как ты себя чувствуешь?
– Ты знаешь, как рукой сняло! Чувствую себя совершенно нормально, – сказала Настя, тщательно прожевывая кусок сосиски.
– Это очень хорошо. Мне, к сожалению, пора ехать на работу. Какие у тебя планы на вечер? Может, сходим куда‐нибудь, отвлечься от всего?
– С удовольствием. Я тоже скоро буду собираться на работу. Раз уже выздоровела, пора зарабатывать премию.
Они крепко обнялись в прихожей, и Настя помахала ему рукой. Когда дверь за Андреем закрылась, она пошла в комнату, где он спал этой ночью. Постельное белье было аккуратно сложено на диване. Настя перенесла поднос с завтраком на журнальный столик, легла на диван и сделала то, чего не делала уже год: включила телевизор. Она перестала его смотреть после того, как увидела сводку новостей про ту ужасную аварию, в которой погибли родители. Крупным планом показывали их искореженный Ford, накрытые брезентом тела и следы крови на асфальте. Она тогда быстро выключила и больше не подходила к нему ни разу.
Но именно в тот момент рука сама потянулась за пультом. Поддавшись импульсу, она щелкнула кнопкой. По телевизору опять показывали сводку новостей.
«Да е-мое! Опять. Но ладно, посмотрим, что там в мире происходит».
Диктор в строгом костюме говорил быстро, без выражения каких‐либо эмоций:
«…на юге страны прошел сильный ливень, три деревни остались обесточены. А теперь к другим новостям. В Минске были задержаны мошенники, много лет державшие в страхе десятки владельцев квартир. Они приходили к ним домой и представлялись сотрудниками Жилищного фонда. Под предлогом долгов за квартиру по липовым документами они вынуждали продавать дома и квартиры за копейки и переселяли людей в бараки».
Пульт вылетел из рук, упал на пол и разлетелся по частям, пальчиковые батарейки выпали и закатились под диван. С экрана на Настю смотрели те самые оценщики, которые приходили к ней в понедельник. Только в этот раз они были не в рубашках и брюках, а в мастерках и спортивных штанах. На лицах было такое же надменное выражение, только сейчас оно было еще менее довольным.
«Секундочку. То есть ко мне приходили мошенники, чтобы поторопить с документами? Но кому это выгодно? – Настя вскочила с дивана и начала ходить из стороны в сторону. – Тетя Тамара. Вот зараза. А я повелась на ее уловку. Теперь понятно, почему она так быстро подняла трубку и сразу же приехала. Она знала, что я позвоню, и ждала этого. Черт. Письмо от жилищного фонда, получается, – это тоже ее рук дело. Это объясняет еще и то, как легко она находила дешевые квартиры для сыновей. Видимо, она решила заполучить и эту квартиру».
Раздался телефонный звонок – звонила Лена. Настя нажала на зеленую кнопку «Ответить».
– Да, привет, – сказала Настя, тяжело вздохнув.
– Эй, ты чего такая грустная? – Лена была как обычно веселой и раздражающе жизнерадостной. – Все же ведь хорошо, мы уделали эту стерву. Что‐то случилось?
Настя рассказала все, что произошло с квартирой и тетей, которая подослала к ней мошенников. Лена присвистнула и пошутила, что Насте в тетки досталась настоящая Круэлла де Виль. А потом на полном серьезе предложила одолжить нужную сумму из своей заначки, которую она копит на новую машину. Настя расплакалась прямо в трубку.
Несколько недель прошли в бешеном темпе: работа, оформление документов на квартиру и свидания с Андреем. После семи кругов ада с бюрократией на руках у нее оказался заветный документ о владении квартирой. Тетя Тамара больше не объявлялась: может быть, подельники ее сдали, а может, карма настигла.
Каждый вечер у Насти дома были гости: то Лена приезжала, то Марина Владимировна с пирогом, который испекла вместе с мамой, то Андрей с горой шоколада, то все одновременно. Они пили чай, ели сладости, болтали о жизни. Но в основном делились новостями по поводу «Стрелы».
Андрей часто оставался у нее ночевать: они разговаривали допоздна, наблюдали за звездным небом в телескоп и любовались планетами. Иногда подглядывали за неспящими соседями из дома напротив. Настя купила ему зубную щетку и вручила, обвязав бантиком. Он раскраснелся и обрадовался щетке, как самому лучшему в мире подарку. Но спал он все равно на диване в другой комнате.
– Как спалось тебе? – спросил Андрей, намазывая творожный сыр на хлебец, сидя за столом на кухне.
– Волнительно как‐то. Сегодня очень важный день, – ответила Настя, отпив кофе со сливками.
– А что сегодня будет?
– Мы сегодня поедем в «Стрелу» вместе с Мариной Владимировной и ее мамой. Она очень долго сопротивлялась и не хотела там появляться – пришлось проявить смекалку. Я привела к ним в гости того самого дедулю из Осмоловки, с которым они вместе были в бомбоубежище. Пантелей Федорович сказал, что пойдет в подвал с нами, и она согласилась.
– Ты молодец! – Андрей одобрительно улыбнулся. – Это очень круто. А что по итогу решили с заведующей магазина?
– С Раисой Георгиевной? – Настя откусила кусок ароматного морковного пирога, который остался с вечера. – Нотариус тогда не шутил: он действительно передал дело
