Присяга фортуны - К. Дж. Саттон
– Боже мой, где ты была? – пророкотал у меня над ухом ее голос.
Я сглотнула. Беа не знала, кто я такая. Как, впрочем, и о множестве тайн этого мира, так что правде она бы не поверила. В результате она может вызвать полицию. Но на месте вчерашнего рынка они обнаружат лишь пустырь.
– Уезжала из города, – кратко ответила я, отстраняясь.
– И не могла сообщить? – требовательно поинтересовалась Беа, сжимая мои руки грубыми ладонями. – Мы с ума сходили – ты с первого дня не пропустила ни одной смены. Даже подали в полицию заявление об исчезновении.
Ее страхи текли сквозь меня, как бы отчаянно я ни сопротивлялась. Беа боялась летать и говорить перед публикой. Вместе с ее страхами всплыли разрозненные воспоминания, будто чешуйки кожи, остающиеся на бинте. Я увидела, как маленькая Беа стоит в ярко освещенной аудитории. Мужчина просит ее что-то произнести, но она, застыв, лишь смотрит на толпу.
Невольно нарушив личные границы человека, которого уважаю, я ощутила головную боль. Из-за этого мой голос прозвучал резче, чем планировала:
– Так у меня все еще есть работа?
Она нахмурилась. Беа, в отличие от Гретхен, постоянно была чем-то обеспокоена, и сейчас на ее лицо легла сеть морщинок.
– Это из-за Деймона, милая?
Упоминание о нем только усугубило грызущую боль в черепной коробке. Мне не хотелось говорить о брате.
– Нет, – выдавила я. – Слушай, знаю, надо было предупредить перед отъездом. Прости.
Беа выдохнула. Она перекинула длинные волосы, связанные в хвост, через плечо.
– Обещай мне, что это не повторится.
Я засомневалась. Слова отца были свежи в моей памяти, хотя прошло много лет.
«Фортуна, никогда не давай обещаний, которые не сможешь сдержать. Может, ночные кошмары – это обман, но мы не обязаны быть обманщиками».
– Постараюсь, – ответила я.
Она будто не заметила неопределенности в моем ответе. Беа сжала мою руку, тепло улыбнувшись, но кто-то позвал ее. Она взглянула в сторону коридора, вздохнула и снова обратилась ко мне:
– Долг зовет. Конечно, у тебя все еще есть работа, Фортуна. У тебя же есть запасная блузка в шкафчике, да? Мы там ничего не трогали.
Ее вновь позвали, более настойчиво. Беа поспешила уйти, прикрыв за собой дверь. Я подошла к своему шкафчику и переоделась в униформу. Ее давно не стирали, ткань пропахла жиром и кофе. Я завязала передник свободным узлом, надела тенниски и отправилась на ночную смену.
Бар наполнялся посетителями.
– Заказ готов! – крикнул Сайрус, звякнув в колокольчик. Незнакомая официантка поспешила забрать тарелки. Она развернулась, осторожно удерживая их за края, но все же коснулась подливы кончиком пальца.
– Вот черт, – пробормотала она. Ее голос показался мне знакомым – это она звала Беа из коридора. Я внимательно наблюдала, как красивая девушка пытается перехватить тарелку поудобнее. Миниатюрная, чернокожая, буйно вьющиеся волосы до плеч. Темные ресницы, обрамляющие карие глаза, и густые брови всем на зависть. Ее щеки и нос покрывали веснушки.
Я не ощутила в ней силы.
В этот момент девушка меня заметила, и на ее лице появилась широкая улыбка.
– Ты, наверное, Фортуна? Тут все о тебе говорят.
– Ну, вот и я. Фортуна Суорн. Пожала бы тебе руку, но…
Она слегка приподняла тарелку, будто все равно хотела попытаться, и усмехнулась.
– Точно. Меня зовут Ариэль. Рада знакомству. Заранее прошу прощения, если что-нибудь пролью или уроню. Я только вчера начала, а тут новичков не щадят, правда?
Я с сожалением улыбнулась ей.
– Беа свято верит в свой метод «плыви или тони».
– Точно. Ладно, понесу это все за девятый столик. Этот гость больше не может ждать.
Я бросила взгляд через ее плечо на посетителя, о котором шла речь. Ян О'Коннел, один из заместителей шерифа. Он наблюдал за разговором с видом голодного хищника. Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах желание. Не хотелось, чтоб новенькая столкнулась с ним в первую же смену. Я повернулась к Ариэль.
– Я отнесу, если хочешь. Чаевые достанутся тебе.
– Ты уверена? – с сомнением переспросила она, но с облегчением избавилась от тарелок.
– Да без проблем.
Посетители делали вид, что не смотрят, как я несу Яну еду. С каждым моим шагом его улыбка становилась шире. Я давно знала помощника шерифа, и с нашей первой встречи он ничуть не изменился. Тогда он шлепнул меня по заднице, а я ударила его по лицу. С тех пор Ян О'Коннел больше не пытался ко мне прикоснуться, но он был злопамятен.
Я расставила на столе стейк и картошку. Прежде чем успела проронить хоть слово, он тихо проговорил:
– А ты заварила кашу.
Блеснул значок на его форме, и я с трудом удержалась от того, чтобы сорвать его.
– О чем это ты?
– Ну, ходит много теорий, куда ты исчезла. Я предположил, что твою целочку наконец распечатали, и ты ушла в трехдневный секс-марафон. Я был прав? Я победил?
«Господи, пошли мне терпения и незарегистрированный пистолет», – подумала я.
В Гранби моя девственность была популярной темой. О ней стало известно, когда я неосторожно доверилась Энджеле в первые дни работы у Беа. Вопреки многочисленным предположениям – я лесбиянка, недотрога или скрытая трансгендерная личность, – причина проста. В то время как потенциальный партнер был сконцентрирован на сексе, я чувствовала страхи, сочащиеся через поры его кожи. Смущало и то, что все видели перед собой не совсем мое лицо. Однажды я почти довела дело до конца, исключительно ради нового опыта. Но что-то меня остановило. Может, неуместное чувство ностальгии. Мои родители очень любили друг друга, и я невольно стремилась к таким же отношениям.
– Осторожней, Ян, – прорычала я, глядя на него сверху вниз. – Может, сейчас папочкины деньги тебя и защищают, но однажды даже их может оказаться недостаточно.
– Да брось, Фортуна! Реши спор, – продолжал он, не обратив внимания на мои слова. Я скрипнула зубами и ушла, чувствуя на себе его взгляд.
В детстве родители учили меня сдержанности. Но папа не видел всех этих уродов и извращенцев, с которыми мне приходится сталкиваться ежедневно. Иногда сдержанность мешает.
Как только Ян приготовился резать стейк, его окутала моя сила. Ночь еще не наступила, но до нее оставалось недолго. Поначалу он ощутил странную пульсацию в глазнице. Он вздрогнул и вернулся к стейку. Пульсация усилилась. Я почти слышала его мысли. Вдруг это опухоль, которой он так всю жизнь боялся?
Я облокотилась на стойку, не
