Поезд бесконечности - Василий Анатольевич Криптонов
Николай, поколебавшись, надавил кнопку. Эффект последовал моментально: поезд начал сбрасывать скорость. Николай взмахнул руками — его повело вперёд, и он чуть не рухнул на панель управления, нажимая все подряд кнопки. Вообразив возможные последствия такого падения, он выронил микрофон, сел в кресло и вцепился в подлокотники так, что пальцы заболели от усилия.
— Отправление по готовности, — буркнул диспетчер. — Конец связи.
Настала тишина. А через несколько секунд поезд замер.
— Станция город воинской славы Вязьма, — сообщил приятный женский голос, без всяких помех. — Время стоянки — две минуты. Посадка и высадка пассажиров производится через двери…
— Высадка! — завопил Николай.
Он выскочил из кресла, рванул к дверям, не обращая внимания на забытый на полу ноут. Сейчас важно было лишь одно: выбраться наружу! Пусть даже в эту Вязьму, которая всю жизнь была лишь словом, которое произносил этот женский голос из динамиков. Без денег, без ничего — плевать. Дойдёт до Смоленска пешком, хоть за сутки. А там уже всё наладится. Главное — отсюда, прочь из этой подвижной тюрьмы.
Николай замешкался в дверях. Вспотевшие ладони соскользнули с ручек. Со второй попытки удалось вырваться. Но вторая пара дверей закрылась неожиданно резво, защемила ногу, и Николай грохнулся на пол головного вагона.
Громко выругавшись, он высвободил ногу. На карачках «побежал» к двери.
— Поезд отправляется, — ласково сказал женский голос.
— Не-е-ет! — заорал Николай.
Закрывшиеся двери он мог теперь только поцеловать. Застучали колёса по рельсовым стыкам.
Перевернувшись на спину, Николай закрыл глаза и глубоко дышал. Он крепко стиснул зубы, запрещая себе расклеиваться, не позволяя себе плакать.
Рано отчаиваться. Пока ничего не ясно. Он ещё и сотой доли возможностей поезда не исследовал. Сейчас нужно вернуться в кабину, посмотреть, жив ли ноут. Если сдох — хреново. Тогда можно будет подключить вместо него смартфон. Шнур подходящий есть. Будет эффект — отлично, изучит мануал. Не будет — хрен с ним. Придётся постигать всё методом тыка. Кнопок полно, новые выдумываются на раз. Да, придётся рисковать, ну и что? Да каждый раз, переходя дорогу, ты рискуешь, что тебя собьёт какой-нибудь кретин, не разбирающий сигналов светофора.
По крайней мере, если он себя своими действиями угробит, то грешить будет не на кого. Всё сам, всё сам… И не просто так, а на пути к цели, которую сам же и выбрал.
Николай перекатился набок, приподнялся и замер. Подумал, что мысли эти как будто чужие. Раньше он бы не стал так думать. Но чужими они не ощущались. Наоборот, шли словно из самой глубины души.
Ну и что это значит? Типа, повзрослел, что ли? Смешно, ага.
Фыркнув, Николай встал, расправил плечи, глубоко вдохнул.
— Ну, ладно, су…
Он осекся. Сердце приостановилось. Чувство было такое, словно окатили ведром холодной воды. Кожа на голове стянулась, и волосы поднялись дыбом. А он-то думал, что это просто выражение такое…
Три места были заняты. На первом сидел Тимур. Рядом с ним, положив голову ему на плечо, сидела симпатичная блондинка, с которой они уже однажды встречались — кажется, Изольда её зовут. А напротив них, привалившись головой к стеклу окна, сидел какой-то мужик.
Все трое спали, словно обычные пассажиры, утомлённые долгой дорогой.
— Тимур! — заорал Николай и рванулся к единственному знакомому лицу.
Схватил его за плечи, затряс.
Голова девушки соскользнула с плеча Тимура, сползла ему на колени. Медленно, как будто двигаясь под водой, девушка свернулась калачиком, поджала ноги, обняла их и продолжила спать в такой неудобной позе, рискуя свалиться каждую секунду.
Тимур открыл глаза. Взгляд его не был живым. Глаза как будто заволокло туманом, зрачки и склеры едва различались. Николай отпрянул.
— Первый срок, — пробормотал Тимур.
— Че… Чего? — сипло выдавил Николай.
— Первый срок. Нечаянная ходка. Пацана ментовка замела.
Закончив фразу, Тимур закрыл глаза. Левая рука легла на плечо девушки и застыла.
— Ты, блин, что, поглумиться сюда пришёл⁈ — заорал совершенно сбитый с толку Николай.
Никто ему не ответил. Пассажиры спали. Поезд продолжал путь.
* * *
Боря отобедал дома в одиночестве. Вкушал тушёное мясо. Охренительно вкусное, кстати говоря. Только теперь, оглядываясь, я начал кое-что соображать про его семью.
Учитывая эпоху — где-то середина девяностых — жилище можно было назвать богатым. В кухне имелись микроволновка, электрочайник, импортный холодильник. Духовой шкаф. Стулья — качественные, металлические, с мягкими сидушками. Вся сантехника меняная, не советский ширпотреб. Пол в кухне выложен красивой плиткой. В общем, если перенести эту кухню на четверть века вперёд, то — такое себе, среднепаршивое помещение с дико устаревшим оборудованием и неумелыми претензиями на роскошь. Но для своего времени…
Н-да. В целом, понятно, что папка у Бориски непрост. И почему молоденькая училка так топорно и неумело пытается влезть к нему в койку, тоже объяснимо. Кому-кому, а учителям в девяностые жилось, судя по воспоминаниям моих родителей, сильно не очень. Как, впрочем, и большинству бюджетников.
— Поневоле хочется процитировать анекдот про грузина, который в русском магазине пытался купить курицу.
— Что? — встрепенулась Изольда, видимо, поглощённая вкусовыми ощущениями. — Какой грузин?
— Ну, он берёт куриное яйцо и спрашивает: «А гдэ мама?»
— Боюсь, ответ не такой весёлый, как этот анекдот…
— То понятно. И всё-таки. Хотелось бы понимать, что случилось. Ушла? Погибла? Болезнь?
— Так ли уж это важно?
— Для Бори, наверное, важно…
— Вряд ли ушла. Да ещё и бросив детей. Мне кажется, от таких, как этот Анатолий Борисович, не уходят.
— Ну, слушай. Это у нас — стереотипность мышления. Типа, муж-тиран, несчастная женщина, не может выбраться из-под гнёта, не может оставить детей… Женщины, знаешь ли, тоже разные бывают.
— Ты что хочешь сказать?
— Ну, почему-то же Анатолий Борисович считает всех женщин меркантильными шалавами. Вряд ли эта идея созрела у него после того как верная жена погибла в автокатастрофе.
— Какая-то странная меркантильность. Уйти от человека, который, судя по всему, в текущих реалиях весьма крепко стоит на ногах.
— Мы ж не знаем, может, когда она ушла, он ещё не так крепко стоял. А может, нашла кого-то, кто стоял покрепче. Свинтила, вон, в Москву…
— Ну… Может быть. Да. Скорее всего, ты прав.
— Примем как рабочую гипотезу.
Приняли.
Поев,
