Духи Минска - Екатерина Стрингель
Она начала ощупывать все кирпичи: они держались намертво. Настя дошла уже почти до самого низа, не теряя надежду что‐то найти, и наконец один из кирпичей поддался и выдвинулся вперед. А затем еще один и еще один. В образовавшейся дыре появилась короткая медная ручка, Настя повернула ее. Рычаг поддался, послышался щелчок, и большой участок кирпичей выехал вперед. Небольшая металлическая дверь размером около полуметра открылась, Настю обдало запахом затхлости.
Внутри оказалось две полки: одна была заставлена пыльными бутылками коньяка разной формы и коробками с сигарами, на второй находилась большая металлическая коробка из-под печенья. Настя достала ее, стряхнула пыль и открыла; внутри обнаружила много потускневших документов: свидетельства о рождении, медицинские книжки, выписки из сберегательных счетов. На самом дне лежал альбом с карандашными рисунками. Бумага сильно пожелтела, но различались нарисованные пейзажи, здания, растения и игрушки. В правом нижнем углу каждого рисунка стояла фигурная подпись: «П. П.».
Все документы и альбом Настя переложила в рюкзак. Она собиралась уже закрывать тайник, но в последний момент забрала с полки пузатую бутылку коньяка. Закрыла дверь, заложила кирпичи обратно и побежала к Паше в камеру. В коридоре она наткнулась на Олега, коротко вскрикнув от неожиданности и ударившись о его плечо.
– Е-мое, ты поосторожнее! Чуть не сбила с ног, – обиженно пробормотал он. – А ты что тут вообще делаешь, красотка? Твоего товара тут давно нет, как и брака.
– Я… Это, зашла убедиться, что точно все продалось и не ушло в просрочку. – Сердце бешено стучало, в глазах потемнело, и все слова куда‐то улетучились.
– Или ты что‐то своровать решила? – Олег шагнул в ее сторону, его лицо исказила злая ухмылка. – Знаю я таких: ловил пару раз мерчей, которые выносили бутылки виски со склада. А ну-ка покажи, что у тебя в рюкзаке!
– Там ничего нет, только мои документы! – начала оправдываться Настя, отойдя от него на шаг.
– Я не шучу. – Олег выглядел непривычно грозно: мышцы напряглись, плечи расширились, голос стал ниже. – Открой рюкзак. Иначе я тебя не выпущу со склада.
– Ну вот, смотри. – Настя сняла с плеча рюкзак и открыла его. Олег взял в руки верхнюю бумагу и начал читать.
– Свидетельство о рождении, фигня какая‐то. А это что такое? – Олег ухватился за пыльную бутылку коньяка и ошалело посмотрел на Настю. Она резко выхватила бутылку и, засовывая ее обратно в рюкзак, рванула к лестнице. Олег побежал за ней.
Реальность вибрировала в такт бешеному стуку сердца, ноги напрягались как никогда сильно, перескакивая через ступеньки, пробегая мимо бабулек с корзинками, опустевших полок, деревянной двери с обшарпанной краской и крыльца с колоннами. Ноги несли Настю как можно дальше от «Стрелы», но Олег не отставал. Она бежала очень долго среди домов и улиц, пока не спустилась в метро и не затерялась в толпе. Настя забежала в вагон поезда и только там смогла отдышаться, убедившись, что Олега нет поблизости.
Ноги гудели так, словно Настя пробежала марафон в попытке сбежать от грузчика. Она забежала домой, наглухо закрыла входную дверь на несколько замков, а телефон спрятала в стол, будто это спасет от звонков. Настя боялась, что могут позвонить из «Стрелы», или из милиции, или Борис будет выяснять, что там произошло. Но телефон молчал. То ли Олегу стало лень рассказывать о краже, то ли Раисе Георгиевне сейчас не до мелких воришек. Даже если они попробовали бы позвонить в офис «ОРА», по пятницам там в такое время уже никого нет.
На столе стоял графин с водой, Настя осушила его залпом. Интенсивная пробежка в тридцатиградусную жару – не самая лучшая идея. Одежда противно прилипала к телу, губы стали солеными на вкус, а волосы – мокрыми от пота и свисали сосульками. Сняв одежду прямо на кухне, она пошла в ванную. Струя прохладной воды приятно растеклась по телу, сердце постепенно вернулось в нормальный ритм, а дыхание выровнялось.
Холодный душ привел в чувство и добавил бодрости не хуже крепкого кофе. Выйдя, Настя первым делом достала телефон, чтобы посмотреть, звонил ли кто‐то. Но ни одного пропущенного вызова не оказалось, только сообщения в рабочем чате с агентами, где каждый показывал на фото, как отмечает пятницу: на шашлыках, перед телевизором с пивом в руках, а кто‐то все еще работал.
Потом она вспомнила про рюкзак, взяла его и разложила содержимое на столе: свидетельства о рождении Павла и Анны, паспорта родителей, вырезки из газет про магазин, аттестаты и дипломы, медицинские карты, доверенности и документы на имущество. Рядом лежал альбом для рисования с изображением корабля на обложке.
«От людей остались только бумажки. Вот так живешь-живешь, что‐то делаешь, куда‐то стремишься, развиваешься, мечтаешь, думаешь, влюбляешься, творишь. А потом – раз, и тебя нет. И останутся после тебя только пожелтевшие бумажки в старом тайнике, который вряд ли бы когда‐нибудь нашли, если бы не Паша и моя способность видеть призраков. В крайнем случае нашел бы какой‐нибудь строитель, забрал себе семидесятилетний коньяк и сигары, а документы выбросил».
Настя вспомнила про коньяк и достала его из рюкзака. Бутылка с пожелтевшей этикеткой выглядела дорого, с изображением горы Арарат и пятью звездами сверху. Год выпуска был указан тысяча девятьсот тридцать пятый.
«Да это же раритет! Коллекционеры дадут за него круглую сумму. Ладно, помечтали и хватит, коньяк принадлежит Панфиловым. Я к этому не имею никакого отношения».
Настя поставила коньяк в шкаф к маминым статуэткам черепашек и продолжила разбирать ценные бумаги. Достала конверт без марок, внутри которого обнаружила несколько листов с заголовком «Завещание».
Настя судорожно водила глазами по страницам, пытаясь вникнуть в его суть. Чем больше она читала, тем сильнее округлялись глаза. Суть всего завещания сводилась к тому, что отец семейства Николай в случае своей кончины завещает все имущество жене Татьяне и детям, Анне и Павлу, в равных долях. И далее перечисление имущества: холодильник, коллекция картин и загородный участок с домом.
«Анна Николаевна, получается, единственная наследница. Машина, картины и холодильник наверняка давно уничтожены, а вот участок вполне мог еще остаться».
На следующий день Настя с самого утра начала перебирать распечатки из папки, которую ей передал Андрей. В ней находились анкеты трех женщин, которые подходили по описанию: Фурса и Коновалова Анны Николаевны из Минска и Боровская Анна из Гродно.
