Духи Минска - Екатерина Стрингель

– Простите, выгнать ее с обеда мне не позволяет регламент, но я с радостью помогу скоротать время. Не хотите ли прогуляться по библиотеке? Тут очень интересно. – Андрей кивнул в сторону коридора, ведущего в читальные залы.

– С удовольствием!

Они пошли в сторону большого открытого помещения со множеством столов и оранжевых мягких стульев. Ряды разделялись книжными полками и стеклянными перегородками. Чуть дальше, за стенами из матового стекла, виднелись и другие помещения со столами и стульями, но уже поменьше.

– Вообще у нас семнадцать гостевых залов. Это самый большой из них – общий читальный зал, – пояснил Андрей. – Между собой мы называем его студенческим: они часто приходят делать курсовые. Еще сюда приходят программисты. – Он кивнул в сторону нескольких столиков с ноутбуками. Парни что‐то быстро печатали на клавиатуре, а на их экранах бегали непонятные белые символы на темном фоне.

– Вон там находится музей книги. В нем сейчас тоже обед, но я очень рекомендую сходить туда как‐нибудь. Там есть древние папирусы, метровые книги и первые печатные издания. – Андрей показал рукой на закрытые двери из матового стекла. – Вон там – зал докторов наук, а там – выставка народных костюмов. Но мои любимые залы находятся дальше, сейчас покажу.

Они пошли вдоль длинного коридора, на стенах которого висели огромные картины с пейзажами. Андрей остановился перед дверью с табличкой «Зал документов по искусству». Это оказалось небольшое помещение с такими же столами и стульями, как в общем зале, но кое-что отличало его: окно во всю стену, через которое виднелся оживленный проспект Независимости. Оттуда город казался игрушечным: крошечные машинки двигались по маленьким дорогам, а дома словно кто‐то выложил из кубиков.

– Красиво, правда? Но следующий зал мне нравится еще больше. Пойдемте. – Андрей повел Настю дальше по коридору.

На табличке было написано: «Зал нотных и аудиовизуальных документов». Возле стены стояло пианино, а на каждом столе лежали наушники. Внутри никого не было, посреди зала располагался журнальный столик и большие кожаные кресла. Андрей отодвинул одно из них, приглашая сесть. Кресло оказалось настолько мягким, что в нем можно было утонуть.

– Можно мне тут остаться навсегда? – улыбнулась Настя, усаживаясь поудобнее.

Андрей смущенно заулыбался и сел напротив.

«Он похож на Шелдона из „Теории Большого взрыва“, только в очках. Такой же высокий, худой и странный».

– Можно на ты?

Настя одобрительно кивнула.

– Расскажи, чем ты занимаешься? – Андрей сидел в кресле и внимательно смотрел на Настю.

– Ну… Сейчас я работаю в торговле, агентом. – Настя еле заметно покраснела.

– В торговле? – Он нахмурился. – Вот уж неожиданно. Я думал, ты студентка художественного.

– Могла ею быть. Но нет. – Она вздохнула и отвела взгляд.

– А ты вообще рисуешь? Я угадал?

– Когда‐то я ходила в художественную школу и много рисовала. Но в последнее время редко берусь за карандаш и краски. А как ты угадал?

– По твоему психотипу. – Андрей сложил пальцы в замок. Насте казался знакомым этот жест, обычно так делают психологи перед началом сеанса. – Не забывай, где я работаю: я тут самый заядлый читатель. Вовсю пользуюсь своим служебным положением и ворую знания к себе в голову. Я прочитал очень много про психологию, профайлинг, НЛП, типы личностей, физиогномику и тому подобное.

– Даже так? И что ты про меня можешь сказать? – наклонилась вперед Настя.

– Про художественный склад ума и визуальную направленность я как‐то сразу увидел. Это значит, что тебе очень важно, как выглядит окружающий мир. Визуализатор до мозга костей, ты как будто бы видишь то, что другие не видят.

«Например, призраков», – хмыкнула она про себя.

– Такие люди часто становятся художниками, дизайнерами или фотографами, – он продолжил. – Но художник тебе больше подходит. А еще я вижу, что в тебе есть какие‐то драма и тайна.

«Да, тайна. Такая тайна, после которой парни начинают считать меня сумасшедшей. Папа как‐то сказал, что, если хочешь, чтобы тебе не поверили, скажи правду. Игорь не поверил, и теперь мы не общаемся. Ну-ка, проверим теорию», – думала Настя.

Она набрала воздух в легкие, выпрямилась и выпалила, смотря на Андрея в упор:

– Я вижу призраков. Вот моя тайна. – Она с интересом наблюдала за тем, как на его лице нарастает удивление: брови поползли вверх, зрачки расширились, а нижняя челюсть слегка отвисла.

– Ты ведь не шутишь сейчас? – недоверчиво спросил он.

– А ты угадай. По лицам же читаешь, – с вызовом сказала Настя.

– Не шутишь. – Он довольно заулыбался и придвинулся поближе.

– Не шучу, – утвердительно кивнула она.

– Блин, да это же круто! – Андрей слегка подпрыгнул на кресле, всплеснув руками. – А где ты их видела? Это было в Минске? Расскажи мне, пожалуйста, все подробности.

Настя в изумлении смотрела на него, не веря в реальность происходящего.

«Теперь непонятно, кто из нас больший псих», – промелькнуло в мыслях.

– Да, в одном из подвалов Минска. А еще на набережной Комсомольского озера и, кажется, видела призрак мужчины и кота на Революционной. О, сейчас покажу тебе кое-что. – Она достала из сумки два изображения с Пашей и передала Андрею. – Вот, на первом рисунке я показала призрака так, как увидела. А на втором изображен он при жизни вместе со своей сестрой. Собственно, ее я сейчас и ищу в архиве.

– Это невероятно! – Он восторженно рассматривал рисунки. – Как же я рад, что встретил тебя тут и решил заговорить! Я так обычно не делаю, но что‐то меня заставило тогда поумничать про «Телелифт».

– Ты даже не назовешь меня сумасшедшей и не вызовешь сюда санитаров? – с подозрением спросила Настя, прикрыв глаза рукой.

– Тогда пусть забирают и меня тоже, – заулыбался Андрей. – Я ведь говорил уже, что перечитал тут очень много литературы? У нас есть целый отдел эзотерики, правда, он недоступен для большинства читателей – только по специальному допуску. Меня всегда интересовала тема загробного мира и что происходит с душой после смерти. Я читал все, что попадалось под руки, по этой теме. Дочитался до того, что стал хорошо разбираться во всем, но никак не мог найти реального подтверждения. Меня это очень расстраивало. Как будто бы я изучил магию, но не могу ей пользоваться. И вот я встретил тебя.

– А вдруг я соврала или просто сумасшедшая? – все еще недоверчиво спросила она.

– Точно нет. У тебя на лице все написано, – резко ответил он. – Врать ты, кстати, совсем не умеешь. Я сразу это понял, когда ты говорила оператору стола заказов про умирающего дедушку. Я заподозрил неладное, но не мог понять, зачем врать, когда ищешь кого‐то в архиве. Но теперь все стало на свои места. Это