Духи Минска - Екатерина Стрингель
Все пассажиры обернулись и посмотрели на нее, включая старушку. Мужчина быстро встал и отошел в сторону, покрутив пальцем у виска. Настя подошла к бабушке и проводила ее к месту.
Та послушно села, но спустя пару секунд сказала:
– Спасибо, милая девочка. Но мне выходить на следующей остановке.
– Ой… Извините меня, зря вас потревожила. – Настя покраснела, а старушка расплылась в доброй улыбке. Она встала с сиденья и поковыляла в сторону выхода.
На следующей остановке Насте тоже нужно было выходить, чтобы пересесть на другой автобус. Она подошла к дверям автобуса, громкоговоритель объявил: «Прыпынак „Камсамольскае возера“» [3], у Насти пробежал холодок по коже. Она вышла на улицу, но вместо того, чтобы идти на другую остановку и ехать домой, пошла к набережной того самого озера.
Вдоль озера стояли палатки с мороженым и напитками, пахло сладкой ватой и морской тиной. Над водой кружили наглые чайки, а внизу плавали голодные утки. Чуть дальше по набережной стояли мангалы с шашлыком, стойка с разливным пивом, а на большой летней террасе сидела шумная компания мужчин. Вдоль озера бегали дети, пускали в небо гигантские мыльные пузыри и весело их лопали.
Настя подошла к пристани и села на свободную скамейку. Посреди водоема красовался длинный узкий фонтан, из которого струилась вода в разные стороны. Боковые потоки воды напоминали крылья, симметрично выливаясь в разные стороны. Настя смотрела завороженно на озеро и представляла, как когда‐то его копали комсомольцы, как люди ждали его открытия и как огорчились из-за отмены. Как умирали под завалами разрушенных зданий, как пытались бежать и выжить на пепелище.
Знали бы они, что через семьдесят лет их потомки будут гулять по набережной, есть мороженое и беззаботно выдувать мыльные пузыри. Наверняка им стало бы радостно оттого, что их труд подарил городу что‐то хорошее. То, что останется с ним надолго, – целое озеро надежды.
Мимо проплывал теплоход с открытой палубой, пассажиры фотографировали людей на набережной и махали им. Настя помахала в ответ. Теплоход поплыл дальше, снова открыв вид на фонтан, над которым образовалась маленькая радуга.
Настя закрыла глаза от наслаждения, но вдруг почувствовала холодок: рядом кто‐то сел. Она открыла веки, солнце светило прямо в глаза. Настя прищурилась и увидела силуэт той самой старушки из автобуса, которой она уступала место. Бабуля задумчиво смотрела на воду, поправляя платок, повязанный на копну седых волос.
– А ведь я когда‐то копала яму для этого озера, – голос бабушки казался звонким и хрустящим, как треск камина.
– Правда? Расскажите, пожалуйста: мне очень интересно. – Настя выпрямилась и повернулась к старушке, та расплылась в улыбке.
– Помню, как мы с мамой ходили сюда, брали лопаты и копали. Нас было очень много, люди приходили сами, добровольно. Вместе мы делали что‐то очень важное, и все это чувствовали. Нам хотелось сделать город лучше. – По морщинистой щеке потекла слеза.
Настя не знала, как себя вести, как ободрить бабулю. Ее слезы заставляли сердце сжиматься и жалобно постанывать. Поддавшись невидимому импульсу, Настя решила спросить:
– Подскажите, пожалуйста, а вы находились в Минске, когда шла… война?
Старушка замолчала. Настя тоже. После минутной паузы бабуля тихо проговорила:
– Запомни, девочка: те, кто видел ужасы войны, о них никогда не говорит. После того, что там происходило, хочется все забыть. И события, и себя самого. А говорят о войне только те, кто ничего не видел и не переживал на своей шкуре, – с чувством сказала бабуля, давая понять, что не намерена продолжать разговор.
Старушка и Настя молча сидели и смотрели на фонтан.
«О боже! Кажется, я наконец поняла, почему Панфиловой Анны нигде нет! Ей же было всего семь лет, когда она осталась без семьи, и, скорее всего, ее отправили в детский дом, а если повезло – удочерили и сменили фамилию. Вряд ли у нее было потом желание копаться в своем прошлом. Скорее всего, она постаралась все забыть и никогда больше не вспоминать о своей жизни до войны. Как и о себе настоящей».
Настя вынырнула из мыслей только тогда, когда вновь услышала звонкий голос старушки, все еще сидящей сбоку:
– Береги себя, девочка. – Бабуля нежно коснулась Настиного плеча, отчего та вздрогнула и поежилась. Затем старушка поднялась со скамейки и медленно поплыла в сторону проспекта Победителей. Через ее полупрозрачный силуэт виднелся нескончаемый поток машин, спешащих в сторону заката.
Если бы блочные многоквартирные дома умели говорить, они бы точно сказали: «Все как у людей», «Не выпячивайся», «А что люди подумают?», «Стабильность – это главное», «Все так считают», «Что мы там не видели в этой загранице?»
Но в каждом из этих одинаковых домов с одинаковыми окнами живут совсем не одинаковые люди. У каждого человека внутри есть целый мир. Помимо работы, учебы, социальной роли и обязательств по кредиту, в каждом из них есть маленький мальчик или девочка, которые мечтали в детстве стать космонавтом или художником, построить целый город или поплавать с китами. И где‐то во снах и фантазиях они раз за разом окунались в океан к горбатым китам, покоряли космические пространства, открывали галереи с картинами и писали книги у камина. Фантазию от реальности отличает лишь количество людей, которые ее видели и могут доказать.
Несмотря на то что Настя прожила в Минске всю жизнь, она так ни разу и не была в одном из главных символов страны: Национальной библиотеке в форме алмаза. Издалека она выглядела как блестящий, вставленный в землю чупа-чупс. Между эстетами до сих пор ведутся споры, красиво это или нет. Здание попало одновременно и в рейтинг самых необычных зданий мира, и в рейтинг самых уродливых.
Чем ближе Настя подходила к библиотеке, тем сильнее становился мандраж: все тело содрогалось, ладони потели, в висках била кровь, а внутри расползалась тревога. В северной части города всегда ветрено. Длинные светлые локоны Насти разлетались по сторонам, периодически приземляясь на лицо, закрывая обзор. В воздухе пахло сухой травой и выхлопными газами от нескончаемого потока машин на проспекте Независимости.
Здание оказалось настолько огромным, что закрывало половину неба. «Алмаз» считается одной из самых больших библиотек в мире. С обратной стороны от главного входа к зданию примыкал такой же по высоте столбик, внутри которого ходил лифт с прозрачной шахтой. Ночью вся поверхность библиотеки загоралась разноцветными огнями и превращалась в один сплошной экран, где бесперебойно крутят рекламу. Говорят, ночью ее видно из космоса.
Вход находился в длинном пьедестале «Алмаза». По
