Последний вольный - Виктор Волох
— Эм, да. — Леся снова потянулась к ленте, не в силах побороть искушение. Материал манил. — Это шелк? Я никогда такого не видела. Он такой… прочный.
Изольда рассмеялась, и снова этот звук — будто сухие кости перекатываются в бархатном мешочке.
— Почти, деточка. Только пряли его не гусеницы. Это, скажем так… эксклюзивный импорт. Ручная выработка… Ну, Максим, раз ты почтил старуху визитом без звонка, тебе что-то припекло, м?
— Угу. Прием в особняке Морозова. Сегодня.
— Господи Иисусе. Это же через несколько часов.
— Приглашение свалилось как снег на голову. Найдешь что-нибудь, чтобы я не выглядел как швейцар?
— Ох, Максим! — в голосе Изольды прорезалось раздражение примадонны, которой сорвали бенефис. — У тебя совести ни на грош. Вечно всё в последний момент, как у студента перед сессией. Спасибо хоть, что ума хватило прийти ко мне, а не на Черкизовский рынок. Дай-ка поглядеть на вас…
За полупрозрачным шелком ширмы, расшитым журавлями, мелькнула громадная тень. Ткань колыхнулась, отодвигаемая чем-то острым, и Изольда вышла на свет.
Леся впервые увидела хозяйку этого подземелья.
Из-за шелковой ширмы выплыло нечто, чему в здравом уме и твердой памяти названия не подберешь.
Изольда была огромной. Её истинная форма занимала половину зала, возвышаясь над антикварной мебелью, как монумент.
Представьте себе женщину. Статную, с осанкой императрицы и кожей бледной, как слоновая кость. Её торс был безупречен, облачен в корсет из черного бархата, переходящий в собственную хитиновую броню. Лицо, то самое, с кассет, знакомое каждому, кто жил в девяностые: высокие скулы, чувственные губы, волевой подбородок. Красивая? Безусловно. Но красота эта была нечеловеческой.
Там, где у людей должны быть глаза, у Изольды горели восемь темных изумрудов. Два больших, человеческого размера, в центре, и россыпь из шести поменьше, обрамляющая их короной на висках и лбу. Они не моргая, смотрели сразу везде — в душу, в прошлое и в карман.
Ниже талии человеческое тело плавно перетекало в огромное, размером с микроавтобус, брюшко паука. Оно было черным, как антрацит, покрытым густым, лоснящимся мехом, отливающим в синеву. Восемь лап, каждая толщиной с фонарный столб, ступали по коврам абсолютно бесшумно, с грацией балерины.
Она была сестрой Макоши, той, что прядет нити судеб. Только если Светлая сестра прядет жизнь и удачу, Изольда — Недоля. Она распутывает узлы, обрезает лишнее и ткет саваны. Она не была злой, нет.
Леся не закричала. Но я видел, как вся краска разом схлынула с её лица, превратив его в маску из мела. Глаза стали огромными, как блюдца из сервиза.
— Макс? — её голос сорвался на писк.
— Всё в порядке, — сказал я ровно, стараясь излучать уверенность, которой не чувствовал. — Она тебя не тронет. Она не ест гостей. По крайней мере, тех, кого я привел.
— Макс, у неё… у неё восемь глаз.
— Знаю. Чтобы лучше видеть брак на ткани.
— Макс, она паук. До пояса.
— Недоля, — поправил я. — Древняя богиня. Прояви уважение. Она не тронет тебя.
— Макс, она размером с мою кухню.
— Я знаю, Леся. Дыши. Просто дыши.
— Ну? — прошелестела Изольда. Её мандибулы, аккуратно спрятанные за человеческими губами, издали тихий щелчок. — Ты не собираешься нас представить, невежа?
Она склонила голову набок, и свет люстр отразился в восьми изумрудах. В этом жесте было даже что-то кокетливое, если забыть о том, что перед тобой хтоническое чудовище.
Внимательно следя за Лесей, чтобы она не рухнула в обморок, я шагнул вперед.
— Изольда, это Леся. Она… скажем так, не местная. В нашем мире недавно. У тебя найдется уголок, где она могла бы перевести дух и не отсвечивать?
— О, разумеется.
Изольда плавно скользнула в сторону, перебирая лапами. Пол даже не скрипнул под её весом. Леся инстинктивно вжалась в меня. Паучиха изящным жестом одной из человеческой руки указала на боковой проход, занавешенным тяжелым бархатом.
— Ты выглядишь измученной, ягодка моя. Тень на лице, печать беды… Почему бы тебе не отдохнуть в гостевой? Там есть чай, варенье. Не бойся, еда человеческая, не мухи. Я давно заказываю доставку из «Пушкина».
— Макс? — снова позвала Леся. Она стояла как вкопанная, не в силах сделать шаг навстречу этому великолепию.
— Иди, — тихо, но твердо сказал я. — Леся, поверь мне. Здесь ты в большей безопасности, чем в бункере президента. Сюда никто не сунется без приглашения. Даже Смерть вытирает ноги перед входом.
Леся посмотрела на меня безумным взглядом, потом перевела взор на Изольду. Изумрудные глаза смотрели на неё с пугающей материнской теплотой. Леся глубоко вздохнула, словно перед прыжком в прорубь, и осторожно, бочком, двинулась через комнату.
Ей удалось пройти мимо гигантских мохнатых лап, не зажмурившись. Изольда лишь слегка повернула корпус, провожая её взглядом всех восьми глаз. Леся нырнула в спасительную темноту бокового туннеля, бросив на меня последний взгляд, в котором читалось: «Если меня сожрут, я буду приходить к тебе в кошмарах вечно».
— Славная девка, — промурлыкала Изольда, когда штора за Лесей опустилась. — Порченая, правда. Но смелая. Ну, выкладывай, зачем пожаловал, блудный сын?
— Извини за сцену, — выдохнул я, массируя виски. — Как я уже говорил, она… не привыкла к высшему обществу.
Изольда небрежно махнула передней лапой, и этот жест был пугающе человеческим, если не смотреть на когти.
— Ой, брось, Максимка. Я привыкла. А теперь дай-ка я на тебя погляжу. Старухе интересно, как тебя жизнь пожевала.
Для существа таких габаритов и веса Изольда двигалась противоестественно быстро. Я даже моргнуть не успел, а она уже нависла надо мной. Огромная, лоснящаяся туша заполнила собой пространство, одна мохнатая лапа встала слева от дивана, другая — справа, отрезая пути к отступлению. Восемь изумрудных глаз уставились на меня сверху вниз, изучая каждую пору на моем лице.
Именно поэтому я отослал Лесю. Какой бы крепкой ни была её психика, видеть, как я мило беседую, будучи зажатым в мандибулах гигантского паука, это перебор. На самом деле, угрозы не было. Изольда, как и многие древние твари, подслеповата в нашем спектре реальности. Ей комфортнее «видеть» кожей, вибрацией, запахом. Её любимый способ общения, держать собеседника прямо между передними лапами, в зоне поражения ядовитых хелицер.
Я откинулся на спинку дивана и погладил жесткий ворс на её лапе.
— Рад тебя видеть, Изольда. Ты не изменилась.
— А вот ты осунулся, — прошелестела она. — И наконец-то я увидела ту, ради кого ты так суетился. Я всё гадала, почему ты пропал с радаров последние месяцы. Прятал сокровище?
Несмотря на свой жуткий вид,
