Бальтазар - Вьюн
Пока она совершала утренний моцион, ее мысли, как всегда, возвращались к ее детищу. К Академии. Не к той, что фигурировала в официальных бумагах и рекламных проспектах для простецов, а к той, что была скрыта за семью печатями иллюзий в самых глубинах кампуса. К школе, где юные ведьмы, полукровки и одаренные учились управлять своим даром, не опасаясь костров и молчаливого осуждения. Где они могли быть собой. Ее личный крестовый поход против невежества, растянувшийся на столетия.
В спальню без стука вошли две служанки с внимательными глазами, которые были способны уловить даже малейшие желание своей хозяйки. Все слуги в ее доме были женщинами, и все были абсолютно преданы ей. Не из-за денег или страха, а из уважения. Одна подала ей сложенный комплект белья: черное, кружевное. Другая тщательно отутюженный темный брючный костюм, белую рубашку и галстук цвета запекшейся крови. И длинный плащ из тончайшей шерсти, пахнущий камфорой и влажным осенним воздухом.
Одевшись, отпустив слуг движением руки, Мэри взглянула на свое отражение в огромном зеркале в золоченой раме. Строгий костюм, идеально сидящий по фигуре. Рыжие волосы, убранные в тугой узел. Холодная, отстраненная красота. Она выглядела как успешная деловая женщина, директор крупной корпорации. Что, в общем-то, было не так далеко от правды.
На выходе из особняка ее ждал лимузин. Недавно прошел дождь, и между машиной и парадным входом зияла лужа. Водитель, тоже женщина в строгой форме, не колеблясь легла на мокрый асфальт, подставив свою спину в качестве мостков. Мэри прошла по ней, не дрогнув и бровью, не оставив и взгляда благодарности. Таков был порядок. Она скользнула в салон, пахнущий кожей и дорогим табаком.
Машина тронулась. Мэри достала портсигар, извлекла тонкую сигарету и, щелкнув пальцами, поднесла к ее кончику маленький, почти невидимый шарик адского пламени. Пламя послушно зажгло табак. Она сделала глубокую затяжку, выпуская дым колечками, которые закручивались в причудливые руны, прежде чем исчезнуть в воздухе.
Ее мысли вертелись вокруг главной проблемы последних лет. Аномалии. Их становилось все больше. Изгнав магов, простецы очнулись в мире, который внезапно снова стал диким, полным незримого ужаса с которым они ничего не могли поделать. Группы «зачистки», укомплектованные обычными людьми с отрывочными знаниями о магии и передовыми технологиями, не справлялись. Смертность там была чудовищной. Это была бойня, которую тщательно скрывали от общественности.
Ее же собственные отряды, элитные команды обученных ведьм, работали по всему миру. Но их было катастрофически мало. Каждая ведьма на счету. И каждая требовала соответствующей оплаты, причем не только деньгами. Знания, артефакты, доступ к источникам силы. Спрос на наемников-магов рос в геометрической прогрессии, а их рождалось все меньше. Даже среди ее сестер были потери. Ведьмы гибли молча, выполняя свой долг до конца, и об их подвигах знали лишь несколько высших чинов в правительствах и она сама.
— Долго скрывать настоящее положение дел не получится, — мысленно констатировала она, глядя на проплывающие за окном небоскребы. — Когда это дойдет до шестерок алхимиков… — Она сделала очередную затяжку. — Может быть уже слишком поздно. Но и свою власть они так просто не отдадут. Будет, непременно, война. Но пока непонятно, кто войдет в коалицию…
Она задумчиво кивнула самой себе. И войдут ли в нее вообще простецы? Или их просто кинут на растерзание аномалий, как расходный материал? Впрочем, это уже не ее дело. Ее дело выжить и сохранить своих подопечных. Что же простецы? Они сами избрали свою судьбу изгнав и убив многих магов. Оставшиеся же не справлялись.
Ее размышления прервало движение в салоне. В зеркале заднего вида, которое секунду назад показывало лишь дорогу, возникло отвратительное лицо. Морщинистая, землистая кожа, маленькие свиные глазки, полные подобострастия и страха. Кошмар низшего ранга, один из ее посыльных.
— Хозяйка, — просипел он, избегая встречаться с ней взглядом. — К нашему владению приближается корабль под флагами рода Бальтазар.
Мэри не изменилась в лице, лишь пальцы чуть сильнее сжали сигарету.
— Открыть по нему огонь? — продолжил Кошмар. — Неужели эта су… — он запнулся, встретив в зеркале ее холодный, абсолютно безразличный взгляд, и поспешно поправился: — Неужели последняя из Бальтазар осмелится явиться к нам после всего того, что она натворила?
Уголок губ Мэри дрогнул в подобии улыбки. Она медленно потянулась и потушила сигарету о хромированную пепельницу, встроенную в подлокотник.
— Не стрелять, — ее голос прозвучал тихо, но со стальной решимостью. — Я хочу знать, с чем эта сука явилась.
Спустя секунду Кошмар исчез, растворившись в зеркале. Мэри откинулась на спинку сиденья и посмотрела в окно. На вершине холма, в лучах утреннего солнца, уже виднелись готические шпили ее Академии. Похоже, этот день обещал выдаться на редкость веселым. Чего бы ни хотела последний отпрыск проклятого рода Бальтазар, у нее должна быть чертовски веская причина, чтобы явиться сюда, в место силы Верховной Ведьмы. Особенно после всего того, что было между ними.
Особенно зная, что Мэри Скрэнтон никогда ничего не прощает.
* * *
Чтобы не сойти с ума от ожидания, я решил занять себя делом, а именно получше понять на что вообще способны мои новоявленные «подданные», раз они меня называют своим Владыкой. Стоит их привести в божеский вид, да и в целом… вспомнив, как лихо гоблины управлялись с пушками, я даже на миг подумал, что не настолько они и жалкие. Не стоит забывать, что Тени могут быть КРАЙНЕ опасны, причем даже самые никчемные из них.
— Эй, вы, комки запёкшейся грязи! Ко мне! — крикнул я, и мои слова подхватило эхо, разнося их по палубе.
Реакция гоблоты была мгновенной, хоть и абсолютно хаотичной. Гоблины посыпались из всех щелей, как тараканы из-под печки. Они толкались, спотыкались о собственные ноги и яростно рычали друг на друга: «Мое место!», «Отодвинься, прыщ вонючий!», «А я первый к Владыке прибежал!».
— Построиться в шеренгу! Немедленно! — скомандовал я, разрываясь между тем, чтобы рассмеяться, и желанием прикрыть глаза от стыда за поведение своих «слуг».
То, что получилось, шеренгой можно было назвать с очень большой натяжкой. Скорее, это было кривое подобие пиявки, извивающейся в агонии.
