Биение истинного сердца - Айя Кот
— Ну не стой столбом. Сядь. — Леший, не оборачиваясь к ней, открывает, потянув за верёвочку зубами, бутылёк с мутно-зелёной жидкостью, резко пахнущей травами, смачивает лоскуток и протягивает его Есении. — На лоб ему положи.
— Здесь всё так же. — Есения, решая отвлечь себя разговорами, переступает с ноги на ногу, берёт кусочек ткани в руку и подходит ближе к Арсению, устраиваясь на полу возле его головы. — Почему?
— Комфорт убивает прогресс. Отсутствие конкуренции — развитие. — Леший жмёт плечами и откупоривает второй пузырёк. — Мы видели, что происходило на Большой Земле. Верум закрыл возможность вылетать и прилетать, но видимость ограничил только с Большой Земли. — Смочив ещё пару лоскутов, он обматывает ими запястья Арсения.
— Тем более не понимаю. — Есения хмурится, осторожно касаясь пальцами щёк Арсения. — Вы видели, что там происходит. Знали, как можно. И… Ничего?
— А зачем? — Леший поворачивается к Есении и долго на неё смотрит. — Мы живём в полной безопасности. В комфортном климате, в изобилии энергии и еды. Мы равны между собой. Нет ни слабых, ни сильных. Каждому хватает места. Нам не о чем спорить, не за что воевать, нет необходимости куда-то стремиться, чтобы элементарно выжить. Буян с его изобилием энергии позволяет жить практически вечно и нет необходимости передавать кому-то знания и умения. К тому же, все эти технические средства — удел олюдевших. Буян — не такой уж и большой остров, чтобы была необходимость изобретать автомобили или самолёты. Да и перемещаться из точки в точку мы можем не рискуя застрять где-либо, ибо остров стабилен. Еду готовим с помощью магии, одежда нужна далеко не всем, а кому нужна — без проблем приводят её в порядок той же магией. Нам просто это не нужно.
— Вы столько лет просто сидели и… Что? — Есения медленно поворачивает голову к Лешему. То, что он прекрасно объясняется и практически предугадывает вопросы — не пугает. Здесь все существа так или иначе способны настраиваться на мысли собеседника и улавливать дальнейший ход разговора. К тому же, если они могли наблюдать за Большой Землёй, то от пробелов в знаниях вряд ли страдают.
— Мы ждали. — Леший внимательно смотрит на обувь Арсения. — Сними и намажь. Ты с руками, тебе удобнее.
— Чего ждали? — Есения переползает к Арсеньевым ногам, снимает берцы, носки, берёт протянутый бутылёк, открывает его, принюхивается, морщится и, смочив лоскуток, обтирает ступни. — Открытия? Новых врагов? Что само всё как-то изменится?
— Мы здесь, чтобы оберегать остров. — Леший собирает все бутыльки на свои руки-веточки. — Вот и оберегали. Ждали возвращения Верума. — Он коротко вздыхает. — При Черноморе мы быстро научились воевать. Затем научились восстанавливать остров. Думали, надо бы как-то дополнительно защититься, но увидели купол, что Верум растянул над нами, и решили заняться этим попозже. Вот сейчас дождёмся его пробуждения, и сделаем что-нибудь. Наверное. Ты посиди с ним. Скоро должен прийти в себя. — Леший неспешно разворачивается к выходу. — Пойду я. Надо остров обойти. Весь режим мне сбили. — Он качает головой. — А ты вместо того, чтобы силы свои тратить, лучше бы разделила с ним происходящее.
— Как? — Есения поворачивается ему вслед, но Леший даже не пытается как-то остановиться, повернуться, объясниться и просто выходит из домика.
Тяжело вздохнув, Есения вновь переползает к голове Арсения, от которого теперь слишком сильно пахнет травами, и вновь касается пальцами его щеки. Разделить… Есения с радостью бы на себя это всё забрала, если бы знала, как. Качнув головой, она укладывает голову рядом с Арсеньевой и пытается хотя бы немного заглянуть в него, чтобы понять, насколько там всё плохо…
Тёплая вода искрится и переливается под ярким солнышком. Над головой пролетают редкие птицы невиданной красоты, вокруг только бескрайний океан, без намёка на сушу, а внизу… Сквозь чистейшую воду виднеются разноцветные рыбки, стайками переплывающие из стороны в сторону, коралловые рифы, поражающие своими формами, светлый песок, камушки…
Один из них явно выбивается из общей массы. Он чуть больше остальных, переливается голубоватыми искорками и так и манит прикоснуться… Глубокий вдох и с головой под воду, чувствуя, как тело моментально адаптируется к новой среде. Тёплой, ласковой, приятной. Всё ближе и ближе к камушку, пока наконец не получается коснуться его. Такой гладкий, неожиданно тёплый и…
Перед взором появляются два голубых задорных огонька, пляшущих в глазах напротив. Моргнуть, и можно различить счастливейшее лицо, услышать задорный неповторимый смех, уловить шелест деревьев, немного душную, но всё равно приятную жару, и почувствовать, как обладатель самого лучшего смеха на свете медленно приближается, обвивая руками и слегка бодая лбом, и обнимает. Крепко. Счастливо. Спокойно. А рядом чувствуется временный дом. Ужасно уютный, в котором предстоит провести ещё много времени, наполненного радостью, теплом и поддержкой верных и сильных друзей…
Осознание будто щёлкает в голове, и одна рука взмывает ввысь, принимая в себя молнии энергий, а вторая рука уверенно лежит на камне, уводя в него всё принятое. Он словно губка принимает всё в себя и растёт. Всё сильнее и сильнее, пока не поднимается над уровнем моря. А затем и вовсе начинает разрастаться в красивый остров, жадно впитывая всю энергию. Когда до ушей доносится крик феникса, руки сами перестают перенаправлять энергию, а голова поворачивается в сторону, где вдалеке упало перо, рождая в том месте источник энергии на острове. Родник, из которого взяла начало речка, растёкшаяся по острову и вдохнувшая в безжизненную пустыню жизнь…
— Видела?
Есения выдыхает, закашливаясь из-за подступившей желчи. Картинки противным калейдоскопом возвращаются к реальности, и мир вновь становится тошнотворно прошлым. Зато до мозга медленно, но верно доползает осознание, что Арсений лежит, развернув к ней голову и смотрит, лениво моргая. Живой. Говорящий. Ещё бледный, но зато вполне в сознании…
— Всё видела. — Есения обессиленно прикрывает глаза и сглатывает противный ком.
Хочется вскочить, обнять Арсения, осмотреть его всего, убедиться, что всё в порядке, что правда живой и больше ничего не угрожает, но сил не хватает даже на то, чтобы пошевелить руками. А Арсений рядом возится, кажется, убирает с себя лоскуты, и зарывается пальцами в
