Биение истинного сердца - Айя Кот
Глава 28. О Буяне, океане и доме
Буян. Предрассветные сумерки.
— Арсений…
Избушку трясёт так сильно, что кажется она вот-вот развалится и упадёт прямо в океан, который с головой захлестнёт их своими водами, не оставляя вообще никаких шансов на спасение. Рукой Есения придерживает голову Арсения, сидя возле него на коленях, а сам Арсений в прямом смысле слегка левитирует над полом. Явление весьма редкое, и крайне тревожное, ибо левитирующий маг — либо очень сильный и владеющий древними техниками, либо такой же сильный и… мёртвый. Смерть обычных магов практически ничем не отличалась от человеческой смерти, кроме выхода энергии и воспарения её. В случае с сильнейшими и Буянорождёнными можно было изредка наблюдать, как их тела сами по себе немного отрывались от поверхности и парили из-за той самой выходящей энергии, которой обычно настолько много, что она начинала тянуть за собой тело. И если учесть, что Арсений сейчас вряд ли способен провернуть фокус с левитацией…
Есении хочется кричать. Скулить, разнести эту избушку самостоятельно, провалиться вслед за ним в небытие, сделать хоть что-то, чтобы он очнулся, но получалось только загнанно дышать и оглядываться по сторонам, судорожно перебирая в голове абсолютно всё, что она когда-либо видела, знала и не знала. Безжизненность Арсения разъедала Есению изнутри. Невыносимо медленно и мучительно. Она уже просто не могла видеть спокойно прикрытые веки, чуть приоткрытые губы, умиротворённую бледность. Казалось, что секунды растянулись в вечность…
А потом она почувствовала сильный удар.
И услышала, как травяная пыль взметнулась вверх, а затем медленно начала осаживаться на все поверхности.
Чувствуя себя в абсолютном вакууме, Есения медленно наклоняется к Арсению и касается его лба своим, а с губ нервным шёпотом срываются строчки их песенки. Как мантра. Как молитва. Как безмолвный крик о помощи, надежды на которую умерли ещё тогда, в самую первую Арсеньеву смерть. Есения одна. Опять. Снова. В тишине и боли, раздирающей изнутри. Настолько сильной, что она даже не чувствуется, словно стала такой же частью тела, как рука или нога. Это как тронуть горячую воду и ощутить холод. Боль, разумеется, догонит. И осознание настигнет тоже, накрывая лавиной, отключая сознание и переводя организм в режим выживания. Но, к счастью, это будет потом. А пока…
Вокруг что-то вновь шумит, слышатся какие-то голоса, что-то хлопает, кажется, что кто-то пытается касаться плеча, как-то тормошить, но Есения лишь дёргает этим самым плечом, стряхивая назойливое касание, и машет рукой, отгоняя неизвестно кого. У неё Арсений. Здесь, рядом, ещё тёплый. Есения пропускает сквозь себя всю энергию, передавая её Арсению. Его нужно вытащить. Опять. Снова. Любой ценой. Не обращая внимания на шум, на происходящее, забыв о том, что они сейчас в разваливающейся избушке. Есении плевать. Хоть руины, хоть яма. Главное вытащить. Отдать всю себя, но вытащить.
Чьи-то руки грубо отдирают её от Арсения и пытаются оттащить подальше, на улицу, наплевав на сопротивление. За спиной что-то кричат, пытаются сказать, вздыхают, но Есения не слышит. И не видит перед собой ничего и никого, кроме своего мага, которого нужно вытащить. Сейчас. Немедленно. Любой ценой. Пальцами она вцепляется в Арсеньеву кофту и отчаянно выворачивается из чьей-то хватки. Не отстанут. Уведут от Арсения. Заберут его. Не дадут ничего сделать. Опять. Снова. Глубоко вдохнув, Есения всё же отпускает кофту и позволяет немного себя оттащить. Но исключительно для того, чтобы не задеть ничем Арсения при превращении в кошку. На остальных Есении плевать. Кругом одни враги. Всегда так было. Ещё буквально пара сантиметров, и она окончательно выпустит из себя животную суть, разрывая когтями всех, кто посмел помешать. А потом вернётся к Арсению и вытащит. Обязательно вытащит. Любой ценой.
— Есения!
Звонкая пощёчина обжигает кожу и отвлекает, не давая перекинуться и растерзать всех мешающих в клочья. Схватив ртом воздух, Есения с трудом фокусируется на двух тёмных глазах перед собой, чувствуя, как пульсируют пальцы из-за так и не появившихся когтей. Она жадно вдыхает, плавая где-то на грани. Звериная суть проникает в каждую клеточку тела, обостряет зрение, даёт почувствовать себя более ловкой и мобильной, в нос ударяет стойкий аромат трав, пыли, чего-то влажно-солёного, пота, земли…
— Приди в себя! — Чьи-то руки с силой встряхивают её за плечи. — Ты жива! В сознании! Значит, и Арсений жив тоже!
Есения с трудом выдыхает, тормозя свою животную суть. Глаза напротив не желают зла. Несколько мучительных секунд на осознание, и она наконец различает перед собой Ёкки, а за ним обеспокоенных Буяновских существ, которые вообще не ожидали гостей. И, тем более, не ожидали увидеть перед собой такую картину. Перепуганные, не знающие, за что хвататься, готовые то ли бежать, то ли атаковать в ответ. Медленно вдыхая, Есения втягивает обратно животную суть и сглатывает, загнанно смотря на всех присутствующих. Птицы с человеческими лицами, люди-деревья, водяные существа, практически невидимые воздушные духи, огромные ящеры…
Буян.
Дом.
Они смогли добраться до безопасного островка среди враждебного мира. Долетели. Оставили проклятых магов где-то позади, и кажется, что всё, можно выдыхать, но что-то как-то не выдыхается, а тело начинает потихоньку потряхивать, затапливая всем тем, что временно уходило на задний план.
— Тише. — Ёкки прижимает её к себе, быстро подавая сигнал рукой кому-то за своей спиной. — Мы его вытащим. Всё в порядке будет. Сама посмотри, дышит твой Арсений. Вернём его. Будете и дальше вместе магов кошмарить и мир в порядок приводить. Нас много, что-нибудь придумаем. — Он утешающе ведёт рукой по спине. — Уносите.
— Нет!
Есения, прекрасно понимая, что собирается сделать Ёкки, моментально вырывается из его объятий и подскакивает на ноги, вставая возле двери, чтобы преградить путь Горынычу и Лешему, которые уже уложили Арсения на подобие носилок, состоящих из двух толстых веток и кожи, растянутой между ними. За спиной вновь слышны охи и вздохи, какое-то шебуршание, но Есении плевать. Она никому больше не даст разлучить её с Арсением.
— В этой развалине проводить осмотр — идиотизм. — Ёкки закатывает глаза, тоже поднимаясь на ноги и становясь напротив Есении. — Дай им отнести Арсения в нормальный дом, а мне отвести эту несчастную подальше от воды да в порядок её привести.
— Я пойду с ними. — Есения сурово смотрит на Ёкки, чувствуя, как существа, отскочившие в панике от избушки, вновь собираются в кучку, с любопытством пытаясь рассмотреть происходящее.
— Кто
