Окно призрака - Камрин Харди
Секунды две-три Бернард молчал, замерев в сидячем положении на краешке кровати.
– Да, – тихо и устало сказал он. – Ты прав. Просто случилось, как случилось. И я ничего уже не могу изменить.
– Прозвучало как приговор, – нервно усмехнулся Юэн и на секунду опустил взгляд в пол. Черт, совсем он не умеет поддерживать людей. – Спокойной ночи, Берн.
– Спокойной ночи и… спасибо, Ю.
Юэн кивнул и с неохотой вышел. Только захлопнув за собой дверь и оказавшись в коридоре, он понял, чего не хватало в комнате Бернарда – ловца снов.
22
Первые капли дождя посыпались с неба под утро. Бернард слышал, как сначала поднялся ветер, зашуршала листва, а потом на несколько секунд все стихло, словно время остановилось, и полил дождь, постепенно набирая обороты. Из приоткрытого окошка потянуло характерной свежестью, и Бернард окончательно понял, что больше не уснет. Весь остаток ночи после приснившегося кошмара он спал урывками. Организм требовал хорошего глубокого сна без сновидений, но мозг противился, глаза просто не закрывались.
Бернард встал с кровати и выглянул в окно. Типичная для Сент-Брина погода возвращалась – прохладно и сыро, – накрывая все вокруг, даже яркую листву, полупрозрачным серым покрывалом. Странно, но от этого становилось даже как-то спокойнее. В такую погоду в студию приходило еще меньше посетителей, чем обычно. Подобных Юэну, готовых мокнуть под дождем и топать по лужам, не боясь простудиться или испортить обувь, было совсем мало. Единицы. Кстати о нем.
Бернард остановился в коридоре около двери в бывшую родительскую комнату. Не очень хорошо, что кто-то узнал о его проблемах со сном, но Юэн не дурак и наверняка еще раньше заподозрил неладное. Сложно скрыть от своего временного соседа ночные пробуждения и усталый внешний вид, однако Бернард вовсе не ожидал, что Юэн постучится к нему.
Он не стал рассказывать Юэну, какие ему еще снятся кошмары, помимо тех, в которых мать лежит в больнице. Сегодня посреди ночи его поднял особенно жуткий сон: повешенная темноволосая девушка в белом сарафане, очень и очень похожая на мать, раскачивалась из стороны в сторону, как маятник в часах, или как ловец снов на длинной веревке. Почему этот образ так навязчиво шел к нему с самого детства, Бернард не знал. Может, какая-нибудь газетная статья или случайно подсмотренный момент из жуткого фильма так повлияли на неокрепший детский разум? Он точно помнил, что мать умерла в больнице. Перед тем как им позвонили и сообщили прискорбную новость, они навещали ее в палате. Она спала под писк медицинских аппаратов, и Бернард коснулся ее холодной руки. Ему хотелось, чтобы она поднялась и улыбнулась, поэтому он долго и крепко держал ее ладонь, пока отец не попросил, чтобы он ее не трогал, и выпроводил в больничный коридор. После того раза Бернард видел мать только на похоронах.
Наверное, думал он, кошмар навалился на него из-за того, что причудилось ему в доме отдыха. Или не причудилось. Ведь совпало же то, что амулет окончательно порвался после слов «матери» о «жертве». Правда, Бернард не видел доказательств, что подобное случилось именно из-за призраков, якобы обитающих на территории заброшенного дома отдыха. И может, мозг просто создает такие связи, потому что так легче? Проще ведь привязать проблему к чему-то паранормальному, чем сесть и проанализировать свое состояние, понять, откуда берутся тревоги и проблемы со сном. Всему этому может быть самое обыкновенное объяснение – Бернард сходит с ума. И сходить с ума, наверное, лучше без наблюдателей. Выгнать Юэна просто потому, что он мог повторно стать свидетелем последствий кошмаров, Бернард, конечно же, не мог. Оставалось только надеяться, что подобное не повторится.
Еще надо было уже повесить в комнату ловец снов. Может, ситуация с кошмарами усугубилась как раз из-за того, что отсутствовал амулет (да, «костыль», но ведь с ним спокойнее). Тот, что висел раньше, прожил долгую жизнь, был реанимирован кольцом, подаренным Джинджер, и окончательно умер в доме отдыха. А Бернард так и не повесил новый, хотя нашел на рабочем столе матери один подходящий. Надо было только его доделать. Чем Бернард и решил заняться в столь ранний час, пока Юэн не проснулся.
Комнатка, в которой мать мастерила амулеты, находилась на втором этаже. На стеллаже лежали ненужные вещи и одежда, стояла старая и неудобная кушетка с декоративными подушками, а в уголке, около окна, приютился рабочий стол с полочками. Бернард уже не первый раз за последнее время приходил сюда. Избавился от части отцовской одежды, перебрал материалы матери, просто, бывало, сидел и смотрел в окно или разбирал скопившийся здесь хлам. От его присутствия комната стала выглядеть более обжитой.
Погрузившись в работу с ловцом снов, Бернард даже не заметил, как стал напевать себе что-то под нос, пока на улице продолжал лить дождь. Он признавал, что его вокальные данные не шли в сравнение с тем, как умел обращаться со своим голосом Юэн, поэтому просто напевал мотив без слов. У Юэна нашелся бы какой-нибудь подходящий к ситуации текст. Создавалось впечатление, что он знает много песен и может общаться только ими. Занимаясь с нитками и бусинами, Бернард успокаивался, неприятный осадок после ночных кошмаров исчезал.
Ловец снов в итоге получился большим, со сложным узором, а перья Бернард использовал разные. Как ни странно, смотрелось хорошо. Мать, конечно, делала более гармоничные амулеты, например, в одной цветовой гамме или выдержанные в особой стилистике, но Бернарду понравился результат его трудов. Он повесил ловец снов на стену у изголовья своей кровати, надеясь, что это поможет отогнать кошмары в последующие ночи, и спустился на кухню. Свет включать не стал, предпочитая передвигаться в пасмурном сумраке. На столе стояла одна из коробок с фотографиями отца.
Юэн появился в десятом часу. Было слышно, как он спускался с лестницы, направляясь в ванную комнату. Через пару минут раздалось пение. Как оказалось, Юэн имел привычку петь в душе. Громко, будто выступал на концерте. Без доли какого-либо стеснения используя хорошую акустику ванной комнаты.
