Становление. Том 3. Стезя отступника - Семён Нестеров
Однако ни Горн, ни другие наёмники не винили генерала в просчёте. Он практически не управлял Свободной шахтой, ей заведовал один из наиболее опытных наёмников. Если кто и расслабился и был виноват в случившемся, так это он. Но, мертвецов не судят, так что оставалось лишь смириться с произошедшим и думать, как жить дальше, а не искать виноватых. Ли понимал это не хуже меня, я видел в его проницательном взгляде собранность и готовность действовать дальше, не обращая внимания на потери. Как и любой военный, он привык к неизбежным жертвам в ходе войны, а также к предательским и подлым манёврам противника. Орки редко использовали хитроумные стратегические ходы, а вот во время кампании в Варранте диверсии, убийства парламентёров, ночные налёты на лагеря и геноцид мирных жителей были обычным делом. И всё же тогда Ли выстоял и, несмотря на катастрофическое положение и перевес сил на стороне противника, сумел сохранить дисциплину в войске, перехитрил врага и добился победы. Не собирался он отступать и сейчас, было ясно, что дни Гомеза сочтены — он перешёл дорогу не тому человеку.
Горна, как и меня, немного сбило с толку такое странное приветствие, а для усиления эффекта генерал добавил:
— Я ждал вашего прибытия.
— Мы не могли не зайти, — рассеянно ответил Горн, — это…
— Мильтен, я знаю, — ответил Ли, подойдя поближе и всматриваясь в моё лицо, — я помню почти всех бойцов, бившихся под моим началом, и тем более, отличившихся. Ты помогал нам разведать место для лагеря, а бой с маткой ползунов и вовсе невозможно забыть. Немногие тогда дошли до конца, и тем более вернулись обратно невредимыми. Признаться, я надеялся увидеть тебя в рядах наёмников сразу после праздника. Но, как видно, судьба распорядилась иначе. Глядя на твою мантию, теперь я понимаю, почему ты тогда исчез.
— Иннос указал мне путь, — ответил я, решив сыграть привычную роль.
Генерал улыбнулся. Слегка, лишь самыми уголками губ.
— Видимо, он, действительно тебе благоволит. Получив печальные вести, мы больше не ожидали увидеть никого из магов огня живыми. Быть может, кому-то ещё удалось выбраться?
Похоже, информированность генерала ограничивалась знанием о моём приходе в лагерь. В этом не было никакой мистики, особенно, если принять во внимание длительность разговоров, которые вёл по пути Горн. Наверняка кто-то при виде нас у ворот, в надежде выслужиться сразу же отправился с донесением в резиденцию.
— Нет, все остальные мертвы, — ответил я с грустью, но не опуская взгляда.
— Мои соболезнования, — ответил генерал и, вздохнув, добавил, — возможно, Корристо не во всём был прав. Он участвовал в моём пленении и доставке сюда, слепо следовал отданным приказам… Но всё же он не был предателем. Он верил, что таким образом служит Миртане.
Я оставил без комментариев замечание Ли. Горн не вмешивался в беседу, соблюдая субординацию — пока Ли к нему не обращался, он молчал. Орик продолжал сидеть за столом, будто происходящее его и вовсе не касалось. Иногда он вертел в руках кружку, рассматривая её, будто видит впервые, после чего подливал себе ещё вина и вновь погружался в неведомые размышления. Несмотря на видимую расслабленность, во всём этом чувствовалось какое-то невысказанное напряжение, а его двуручный топор был прислонён к столу так, что его можно было подхватить в любой момент и ринуться в бой. Скорее всего, задумчивость телохранителя была связана с тяжёлой обстановкой последних дней. А что касается топора — это была привычка готового ко всему воина.
— Жаль, что другие маги погибли, — продолжил Ли после небольшой паузы, — Сатурас возлагал на вас большие надежды. Как и я.
— Вы? — неподдельно удивился я, — но какая Вам от нас польза?
— Всё очень просто. Вы, маги, взрываете рудную гору, барьер рушится, и колония на время погружается в хаос. Рудокопы, воры, призраки и даже стражники Гомеза — все будут поглощены лишь одной целью — выбраться из колонии. Тогда мы бы и нанесли удар, схватили рудных баронов и предали суду за все те преступления, что они совершили.
— Предали бы суду? Почему не просто убили бы?
— Многие бы желали этого, — подтвердил генерал, — но убивать без суда и следствия — выбор тиранов. Мы не должны уподобляться Гомезу и примерять на себя те полномочия, которых не заслуживаем. Народ судил бы его, и я подозреваю, что смерть после этого показалась бы Гомезу избавлением. Он уже давно не тот герой, которым многие считали его после восстания.
Похоже, что суд в понимании генерала подразумевал наказание даже более жестокое, чем смерть. За этим широким, милостивым на первый взгляд решением, скрывалась суть более страшная, чем простая казнь. Но я не мог сказать, что это несправедливо и что суд, пусть даже народный, это неверное решение. В условиях каторги другого суда быть попросту не могло, тем более, после гибели магов огня — единственных возможных кандидатов на роль вершителей правосудия. Другое дело, что народ, превратившись в толпу, часто бывает чрезмерно беспощаден и скор на расправу. История знала много случаев зверств даже со стороны обычных крестьян или горожан, что уж говорить о каторжниках, большинство из которых оказались в колонии совсем не за добросердечность.
— Думаю, что суд — это справедливое решение, — ответил я, чтобы поддержать разговор.
— Без сомнений, — подтвердил Ли, но мысли его будто бы уже были о другом. Он повернулся к Горну и сказал:
— Благодарю, что доставил Мильтена в целости. Его помощь в предстоящих приготовлениях может быть очень полезной. Проводи его к Сатурасу — его место вместе с другими магами. Пароль ты знаешь. Потом загляни ко мне снова, я хотел прояснить ещё кое-какие детали. А теперь, не буду больше задерживать.
Ли кивнул в знак того, что разговор окончен и вернулся к книге. Что он надеялся вычитать в ней, оставалось загадкой. Мы вышли
